Рубеж - [6]

- А ты дрался? - спросил Фёдор.

- Да! Сначала Приднестровье, потом Сербия. Неделю назад приехал.

- Значит, в армии сейчас не служишь?

- Нет. После августа девяносто первого уволили. - Павел затянулся глубоко и сказал:

- Мой взвод должен был брать этот Белый дом. Вот здесь мы лежали. - Он указал на прилегающий к спортзалу сквер. - Мимо нас ходили демонстранты, вон там строили баррикады, а мы лежали.

- И что же, никто вас не заметил?

Павел снисходительно усмехнулся:

- Я шесть лет этому учился.

- И одним взводом взяли бы Белый дом?

- Десять минут - самое большее, и всё было бы кончено. Есть позиции, где горстка бойцов может противостоять целой армии, и есть позиции, наоборот, которые чтобы защитить нужна целая армия, а чтобы взять нужно несколько человек. Дом Верховного Совета как раз такая позиция, наоборот. Огромное здание, множество окон на уровне полуметра от земли. Подошёл к любому, разбил, и вот ты уже внутри, плюс к этому ещё множество подземных сообщений. Нужно тысяч двадцать автоматчиков, чтобы надёжно всё прикрыть. Мы ждали только приказа. А потом одним броском пересекли бы эту площадь, и никто из демонстрантов и не рюхнулся бы, как мы ворвались бы внутрь и пошли по этажам. Пристрелили бы Ельцина и его депутатов, и на этом бы всё кончилось. Вон там, - Павел указал на кусты, - парень бабу драл у меня на глазах, а я лежу и время от времени запрашиваю по рации штаб. А мне: "Ждите, ждите". Потом под утро приказ отходить. Ну, ушли. Возвращаемся на базу, а нас там дерьмократы встречают.

- А тебе не кажется, что всё это был спектакль? - спросил Фёдор.

- Я в этом и не сомневаюсь, - сказал Павел. - Но до тех пор, пока Верховный Совет будет выступать против жидяры Ельцина, я буду с ним. Всех, кто выступает против оккупационного режима, я готов поддержать. Меня учили шесть лем метать гранату, стрелять, прыгать с парашютом, чтобы в трудную минуту я мог защитить свой народ. Этот час пробил, я буду драться, и драться я буду до последнего. Я русский офицер, чёрт возьми! Даже если все кругом покорятся и смирятся, я буду бороться. Оборонять свою позицию надо до конца, даже если противник охватил фланги и вышел в тыл!

- Как сказано в Уставе Советской Армии, - подытожил офицер в штатском, который стоял рядом. Про него Фёдор знал, что его зовут Александром, и на вид ему было лет тридцать пять.

- Ты случайно не общевойсковик? - спросил Фёдор.

- Нет. Ни за что не догадаешься.

- Авиатор?

- Нет. Я - подполковник военной юстиции. Впрочем, теперь уже, пожалуй, бывший. Завтра наверняка будет приказ о моём увольнении. - Александр тяжело вздохнул и продолжил. - Зато мой сын, когда вырастет, не скажет мне: "Папа, где ты был, когда жиды расчленяли нашу страну, уничтожали русскую государственность?"

В этот момент из темноты выступил Андрей.

- Федя, куда ты запропастился, еле тебя нашёл!

- Познакомьтесь, обратился Фёдор к офицерам. - Мой друг Андрей. Офицеры доброжелательно закивали.

Из дома Верховного Совета вышел ротный, он пересёк площадь и подошёл к спортзалу.

- Ну, что там говорят депутаты? - обратился к нему Александр. - Дадут оружие?

- Говорят, когда начнётся штурм, тогда дадим!

- А с головой у них всё в порядке? - спросил Павел.

- Они боятся, что преждевременная раздача оружия может спровоцировать вооружённое столкновение! - сказал ротный.

- А что же генерал Ачалов?

- Так вот Ачалов мне это и сказал.

- Очень мило! - произнёс Фёдор. - То, что омоновцы Ельцина вооружены до зубов, включая танки, ракеты и вертолёты - его не пугает, а что у своих будет только лёгкое стрелковое оружие - его почему-то пугает?

- В бирюльки играют! - молвил Павел.

- Нет, валенками решили прикинуться! -сказал Фёдор. - Ничего они нам не дадут, ни до штурма, ни во время штурма. Когда это было, чтобы власти давали оружие простому народу?

Наступила пауза.

- Вот что, Паша, - произнёс ротный. - Пойдём-ка поговорим.

Они отошли и стали что-то оживлённо обсуждать, потом Павел поднялся в спортзал на одну минуту и вскоре вышел на улицу в сопровождении ещё двух офицеров. Все трое, куда-то торопясь, скрылись в ночи.

Постепенно пришла ночь. Утром роту построили и повели в дом Верховного Совета, где накормили завтраком. На площади стал постепенно скапливаться народ. Неожиданно к спортзалу подъехали два микроавтобуса, за рулём одного из них сидел Павел и улыбался.

- Порядок, Петрович! - бросил он ротному.

Офицеры стали быстро разгружать микроавтобусы. Они носили в спортзал что-то завёрнутое в мешковину.

- Что там? - спросил Фёдор Павла.

- СКаСы. Омоновские бронежилеты насквозь прошивают вместе с омоновцем! - И Павел зловеще улыбнулся. - Пусть эта мразь сюда только сунется, мы её встретим. Жаль только патронов маловато, всего по одной обойме на брата, но ничего, зато гранат вдоволь!

Тем временем людей на площади становилось всё больше и больше. Вскоре вся она оказалась заполненной, и на ней так же, как и вчера, бушевал митинг. У походного алтаря всё тот же самый батюшка молился о спасении России с небольшой группой верующих. Сквозь толпу протискивались группы людей, и вокруг них сновали журналисты. Фёдор пригляделся и узнал того, кто был в середине этого водоворота. Это был генерал Стерлигов. Он прошёл через толпу демонстрантов и скрылся в одном из подъездов.