Ртуть - [49]

Рене кивает. При дворе не тайна, что оскорбленного дофина обуревают возмущение и ощущение несправедливости. И многие придворные считают, что у него на то есть все основания.

Рене Анжуйского его кузен король вроде бы любит и жалует. Но это, скорее, в память о его матери и их дружбе в детстве. Советов или поддержки Рене Карл не ищет. И Жак Кер, если не ради страны, то ради своих покровителей-анжуйцев всякий раз, когда слышит, что Рене удаляется в свою крепость в Анжер, считает долгом приглядывать за дофином Людовиком и поручает то же всем своим доверенным лицам.

Глава 16

Под покровительством Агнессы Сорель коммерческие дела Жака Кера идут как нельзя лучше. При дворе да и во всей стране не остается ни одной девицы, которая бы не хотела выглядеть и одеваться как возлюбленная короля. Жак привозит Агнессе отрезы тканей, нежно ласкающих ее совершенное тело; пленяющие своим шорохом вуали, сплетенные из золоченых нитей и легким бризом ниспадающие с волос красавицы, окаймляя безупречный овал ее лица.

Госпожа Агнесса не первая при дворе, кому полюбились меха и драгоценности. Еще до того, как отец Жака начал поставлять меха покойному герцогу Беррийскому, шкурки соболя, норки и куницы завозились во Францию из Руси, Скандинавии и Германии. Одежды того времени часто оторачивались по горловине и обшлагам искусно окрашенными мехами – и удобно, и модно. Мужчины любили меха не меньше женщин. Жак Кер никогда не забудет, как герцог Жан однажды купил у его отца светло-золотистые подбрюшья десяти тысяч куниц, чтобы утеплить ими свои одеяния на случай холодов.

И никто иной, как королева Изабелла Баварская (Изабо), мать Карла VII, придумала и ввела в моду эннин – женский головной убор с остроконечным верхом, к которому прикрепляется длинная прозрачная шелковая вуаль, эффектно колышущаяся и шуршащая при ходьбе. Помимо этого довольно нелепого убора дамы носят также шляпки с двумя концами, напоминающими рожки на голове. Духовенство яростно протестует против таких шляпок, поскольку их нередко набивают волосами мертвецов – и те могут попасть из-за этого в ад, как утверждают священники! Но для Жака это всего лишь коммерция и ничего больше. Агнесса Сорель не придумала собственную моду; ей к лицу любые наряды в любом стиле – и традиционные, и экстравагантные. И неправда, что она выщипывает брови; они у нее от природы очень тонкие и светлые.

К немалому удивлению Жака Кера, у дам большим спросом пользуются маленькие набивные подушечки, которые они носят под платьями. Агнесса предпочитает подушечки, набитые гусиным пухом. По мнению женщин, такие подушечки, привязанные на животе под завышенной талией, проходящей под самой грудью, придают их фигуре пикантную округлость. Это очень удобный фасон для дам в положении – ведь они могут появляться в свете со своим собственным «круглым животиком» без всяких накладных подушечек почти до самых родов.

Во все времена одежда отражала социальное положение владельца. Но в результате гражданских войн во Франции представители всех сословий начали носить то, что им нравится. Эта новая манера поведения даже сыграла против Жанны д’Арк, которая находила для себя удобным одеваться не просто как мужчина, а как благородный мужчина, рыцарь, хотя сама была крестьянкой по происхождению, пусть и пожалованной дворянством за победу при Орлеане. С другой стороны, Жанна привыкла жить жизнью воина, а для такой жизни годился только мужской костюм. Однако позиция Церкви была однозначной: женщины не смеют рядиться в мужскую одежду. В случае с Жанной это было продиктовано необходимостью. Но если бы ее при пленении признали женщиной, не только бургундские солдаты, но и англичане выказали бы ей подобающее уважение. А раз Жанну приняли за молодого французского воина, рассчитывать на поблажки ей не пришлось.

Во Франции есть законы, регулирующие подобные нарушения традиционных устоев. Однако Карл VII отстаивает права средних сословий – и всех, кто может себе это позволить – носить роскошные или экстравагантные одеяния. Ведь это идет на пользу торговле – его и Жака Кера. И это главное!

Пусть регулирующие законы и игнорировались во время войн, но стоило воцариться миру, и Агнесса Сорель начинает олицетворять собой возвращение королевского двора и всего общества к неумеренному расточительству и потворству всяческим причудам, столь характерным для старого двора – до вторжения англичан в 1415 году. Священнослужители витийствуют перед своей паствой, произнося многословные и высокопарные, но пустые проповеди со своих кафедр; а богатые тратят деньги только на себя, не думая о восстановлении и обновлении своей страны и совершенно не радея об общественном благе. Карл VII любит роскошь и потакает ей. Король помнит, что такое бедность, с детства, когда он всецело зависел от щедрости Анжуйского дома (особенно после договора, заключенного в Труа и лишившего его титула дофина и доходов с его земельных владений, которые полагались ему как наследнику отцовского трона). От природы склонный к расточительству, Карл теперь, имея деньги, не видит причины ограничивать в чем-либо себя или свою возлюбленную. Он ценит в женщинах элегантность и изысканность, восхищается теми из них, кто угождает ему своими туалетами, и не жалует тех, кому это не удается. А Жак Кер всегда готов помочь дамам потрафить своему монарху.