Розы в декабре - [13]

Они перенесли багаж на веранду. Эдвард ввел Фиону в прихожую, где горела керосиновая лампа. Словно на сцене, дверь, ведущая в глубь дома, распахнулась, и в холл выбежали, горя от нетерпения, четверо ребятишек; девочка повыше удерживала самого маленького мальчика за воротник. Они остановились так же внезапно, как и появились, выстроились в ряд, представ в виде приемной комиссии и хором приветствуя Фиону:

— Здравствуйте, мисс Макдоналд.

Впервые за все это время у Фионы потеплело на сердце. Вот ее ученики, значит, все войдет в свою колею. На нее смотрели четыре пары горящих глазенок. У всех были черные вьющиеся волосы, откинутые назад, широкие лбы и золотисто-коричневая кожа. Мальчики круглолицы, девочки отличались изысканными аристократическими чертами полинезийских красавиц. Виктория, восхитительная девочка двенадцати лет, уже вступала в пору зрелости. Элизабет выглядела взрывчатой смесью ангелочка с бесенком. Уильям имел вид весьма серьезный, что, возможно, объяснялось очками. Джеймс выглядел немного неуверенным в себе, видно было, что он растет без матери.

От них не исходило ни малейшей враждебности или раздражения, но Фионе еще предстояло испытать и естественность, и царскую снисходительность маори. После того как дети поздоровались с гостьей, все гурьбой бросились к Эдварду. Он собрал их в стайку и, подталкивая, ввел в большую гостиную, где уже был накрыт стол к чаю. Перед камином стояло кресло на колесиках, а в нем прямая и строгая мисс Феба собственной персоной.

Эдвард Кэмпбелл достаточно красочно описал ее, не упустив ничего, вплоть до бархатного жакета с шелковой тесьмой. У нее был пристальный проницательный взгляд уверенного в себе человека. Фиона почувствовала, как пожилая женщина в мгновение ока внимательнейшим образом изучила ее с ног до головы, отметив про себя все: и ее мокрые волосы, собранные в узел, и влажный плащ, и туфли, утратившие глянец и ободравшиеся о палубную обшивку. Впрочем, ее вид был, судя по всему, более выигрышный, чем ежели б она явилась разодетой с иголочки.

Элизабет обеспокоенно спросила:

— Мисс Макдоналд, вам сначала необходимо отправиться в свою комнату, или мы можем сразу сесть за стол? Эмери заверила, что еда не остынет, но мне б не хотелось все пересушить.

— Мисс Макдоналд насквозь промокла, нас таки захлестнула пара хороших волн... — напомнил Эдвард.

— Я прекрасно тебя понимаю, Элизабет, — твердо заявила Фиона. — Мой плащ меня вполне защитил. Я тоже умираю с голода. Если можно помыть руки... я вся в собачьей шерсти... да снять плащ — я готова садиться.

Элизабет с благодарностью посмотрела на нее:

— О, спасибо. Знаете, сколько беспокойств, когда приходится за всем в доме смотреть, правда ведь?

Фиона кивнула:

— А после еды я была бы благодарна, если б вы мне тут все показали, ладно?

Она надеялась, что мистер Эдвард поймет намек: лучше компания детей, чем его. Еда была отличная: овощной суп, жареные колбаски, пирожки с беконом и яйцами, груда дымящихся хрустящих тостов и праздничное изобилие пирогов — и все домашней выпечки.

— Эмери мастер на все руки, — заметила Фиона.

Эдвард посмотрел на нее:

— Кухня не главная ее заслуга. Прежде всего она прекрасная жена.

Должно быть, его разочарование в женщинах, решила про себя Фиона, не распространяется на женщин-маори. Она заметила также, что у строгой и несгибаемой мисс Трудингтон есть слабое место. Она ненавязчиво помогала маленькому Джеймсу резать ножом пирожок с беконом и яйцами. Видно было, что он еще не привык пользоваться другими приборами, кроме ложки. Надо признать, у мисс Трудингтон получалось все очень хорошо, учитывая, что пальцы ее плохо слушались.

Ребята были буквально начинены вопросами. Детей интересовало все: Нью-Йорк, Сан-Франциско, Гонолулу, Фиджи. Вместе с тем Фиона была рада, когда обед кончился и появилась возможность избежать ненавязчивых, но настораживающих похвал мисс Трудингтон и двусмысленных комплиментов Эдварда. Она прекрасно понимала, что, как бы естественно и дружелюбно ни вел он себя при них, в глубине души Эдвард беспрерывно осуждает ее. Когда все встали из-за стола, Фиона улыбнулась:

— Первым делом, полагаю, нужно разделаться с посудой. Давайте очистим тарелки.

— Эмери сказала, — подала голос Виктория, — что сегодня как исключение мы можем оставить их на сервировочном столике, а утром она все сделает сама.

— Не кажется вам, что это нечестно? — бросила Фиона. — Ей же надо еще накормить завтраком троих приезжих. Давайте-ка лучше все помоем.

Она подумала, что Эдвард вмешается и скажет, что детям пора в постель и все такое прочее, лишь бы перечить ей, но вместо этого услышала:

— Отличная идея. — И он первым стал собирать тарелки.

Кухня была величиной с ангар. Фиона с удовольствием осмотрела бы ее более обстоятельно, но решила, что первым делом надо разделаться с посудой. Вот это да, Эдвард вооружился кухонным полотенцем! Она мыла крайне быстро, как привыкла в интернате для детей-инвалидов, не переставая разговаривать со всеми.

— Я запомню, куда вы их складываете, — заметила она, передавая последнюю тарелку, — чтобы завтра легко все найти.