Розы от Сталина - [29]

Они вошли в дом. Светлана подала руку Джорджу Кеннану — человеку, чьи светские манеры и элегантность сразу бросались в глаза. Американский дипломат так ее очаровал, что она даже не сразу рассмотрела, как он на самом деле выглядит: высокий, стройный, голубоглазый. В знак приветствия Кеннан обменялся с ней несколькими словами по-русски, потом они перешли на английский, чтобы их понимали и Яннер с женой.

Все четверо неторопливо пили кофе. Кеннан говорил о том, что понадобятся юристы, которые составят договор с издательством. Он, Кеннан, уже выбрал самое подходящее для ее книги издательство — «Харпер энд Роу».

— Извините, я не вполне понимаю, — возразила Светлана уважительно, но жестко. — Зачем для издания моей книги нужны юристы? Я и сама разберусь в договоре с издательством!

— Жизнь на Западе совсем не такая, как в Советском Союзе, Светлана, — ответил Кеннан.

— Да, постепенно это до меня доходит.

— Вы должны к этому привыкнуть.

— С удовольствием, — засмеялась Светлана.

Кеннан предложил познакомить ее в Америке со своими друзьями. Две его старшие дочери с удовольствием пригласят Светлану на семейную ферму Кеннанов в Пенсильвании, где они обычно проводят каникулы.

— Это вроде вашего Зубалова, — и он улыбнулся в ожидании ее реакции.

Светлана поняла, что он действительно внимательно читал рукопись.

— Попробуйте вино с другой стороны Альп, с виноградников у подножия Доломитов.

Светлана чокнулась своим бокалом со всеми, подолгу с благодарностью глядя каждому в глаза; она говорила себе: еще вчера я была на грани отчаяния, чувствовала себя отверженной, и вдруг появляется этот человек, которого я не знаю, но который знает меня настолько, что помнит даже про мое любимое Зубалово, приглашает отдохнуть на его ферме, ищет мне издателей и юристов… да он просто герой из сказки.

Опасаясь возвращения гриппа, Кеннан ушел сразу после ужина. Светлана села с Яннерами у кирпичного камина с бокалом в руке.

— Какую музыку мы будем слушать?

Светлана выбрала Баха: его произведения, полные драматичных и грустных пассажей, всегда заканчиваются торжеством гармонии, поэтому лучше всего подходили к ее настроению.

5

27 марта 1967

Дорогие мои ребята!

Хочу поделиться с вами прекрасными впечатлениями. Вчера началась Пасха, и один из охранников отвез меня в храм Святого Николая во Фрибурге. Сначала мы обошли собор, и с западной стороны я заметила фигуры людей со свиными головами; это, несомненно, изображения демонов. Я вспомнила о своей напрасной борьбе против множества демонов нашего времени, которые загнали в гроб Браджеша, и представила их всех с поросячьими головами, как на портале. Я думала о проблеме зла: человек рождается злым — или же его доводит до этого жизнь? Я сидела, потрясенная великолепием готического собора, полного цветов, на которые падали лучи весеннего солнца, восхищенная звуками органа и серебряными голосами хора. Лучи с южной стороны пробивались сквозь вытянутые кверху готические витражи с их изобилием красок, в особенности желтой — на крыльях, волосах и одежде ангелов и на нимбах святых; этот свет золотил весь храм, а с ним и звучащую органную музыку. Верхний витраж над галереей, синий, как свежий весенний воздух, вел прямиком на небо.

В эту минуту я наконец осознала, что Кеннан помог мне, как мало кто в жизни, что он замолвит за меня словечко и я, возможно, получу американскую визу и сумею начать новую жизнь. Я ощутила спокойствие, и у меня осталось лишь одно желание: только бы моим детям было хорошо! Только бы они утешили друг друга и смогли смириться с потерей!

Я наблюдала за людьми в храме: когда они во время мессы вставали и когда садились, когда пели и когда молились, и чувствовала себя словно в Индии, когда смотрела на яркие цветы и свечки в легких мисочках, которые индийцы пускали по Гангу после того, как высыпали в него прах Браджеша. В утреннем храме была похожая атмосфера: полная достоинства, надежды, добра и красоты. Достоевский говорил, что красота может спасти мир.

Ваша мама.

28 марта 1967

Дорогие дети!

В понедельник мне пришлось вернуться с небес к земным заботам. В доме Яннера на озере я познакомилась со своими адвокатами, которых мне назначило американское правительство: это американцы Эдвард Гринбаум и Алан Шварц и еще двое швейцарцев. Мне казалось, что я понимаю, зачем они нужны, но, когда они на своем юридическом языке принялись заваливать меня рассуждениями о контрактах и клаузулах, о копирайте и сложностях с ним в моем случае, о роялти и широкой продаже, ожидающей мою книгу, о благотворительном фонде, создание которого надо подготовить, я почувствовала себя так, словно только что впервые спустилась из глухой горной деревни в город. Казалось, они разговаривают на неизвестном языке, которого я никогда в жизни не слышала; впрочем, говори они даже на моем родном русском, результат был бы тот же. Речь шла о вещах, о которых простой советский человек и не слыхивал. Это мучение продолжалось два дня. Но ничего не поделаешь — придется учиться, чтобы превратиться из деревенской девочки в современную горожанку. По-моему, у меня хотят отобрать копирайт и все авторские права. Для моих доходов они учредили компанию «Копекс истеблишмент» с юридическим адресом в Лихтенштейне; ее представлял один из швейцарских адвокатов. Я начала понимать: от меня ждут, что я стану хранить свои деньги в каком-то фискальном раю, где не надо платить налоги. Очевидно, это выгодно самим адвокатам. Мне это не нравится, но что я могу поделать?