Розы от Сталина - [20]

Все спрашивали о последней болезни Браджеша:

— Сердце? Но как же так, ведь он уезжал в прекрасной форме, сильный, здоровый, разве что покашливал иногда! — воскликнула одна женщина, и все дружно с ней согласились.

После ужина, когда все разошлись по своим комнатам, Светлана сидела на террасе и смотрела на воды Ганга. Она потихоньку приходила в себя после утомительного путешествия (толпы в аэропорту, полет с пересадкой, потом три часа по пыльной немощеной дороге), после тяжелых дней в Дели и в конце концов после трех напряженных лет в Москве.

Светлана вспоминала разговор с Динешем перед похоронами на берегу Ганга.

— Не понимаю вас, Швета, — говорил Динеш, — неужели вы действительно хотите остаться в Индии? Но почему? Чем вам не угодила Москва?

— Вам, наверное, трудно представить себе то напряжение, в котором я жила все сорок лет. Я фактически вела двойную жизнь.

— Почему? Простите, но вы не преувеличиваете? Все мы проходим через множество напряженных моментов, можно даже сказать, что напряжение — это часть повседневной жизни. Но как дочь выдающегося главы государства…

Светлана, нервно замотав головой, перебила его:

— Одни хотели, чтобы я вела себя как дочь великого вождя, другие видели во мне ненавистную дочь массового убийцы. А я нормальная женщина, которая хочет жить, просто жить! Забыть о том, кем был мой отец!

— Индира Ганди — дочь великого государственного деятеля Джавахарлала Неру. И, как видите, она занялась политикой и стала главой государства. Вы тоже могли бы ступить на эту протоптанную дорожку.

— Я вовсе не хочу становиться политиком! — сказала Светлана, нервно прищурившись. И добавила, решив, что Динеш может расценить эти слова как признак присущей ей резкости: — Целых сорок лет мне приходилось притворяться и пересиливать себя. Я пряталась в свою частную жизнь, как солдат на войне — в бункер. Единственное, к чему я стремлюсь, это быть самой собой и жить обычной незаметной жизнью вдали от телекамер…

И в эту минуту Светлана уже точно знала, что не вернется в Дели через неделю, как того требует советское посольство. Виза у нее на месяц. Она будет жить здесь, впитывая тепло и солнце; она хочет хорошо узнать местную культуру и выучить язык местных людей. У реки, чувствовала Светлана, с ней не может случиться ничего плохого. Ганг вливал в нее силы.

7

Каждое утро она заново с радостью погружалась в индийскую жизнь. Каждое утро на рассвете она прогуливалась по огороду, зеленому оазису посреди иссохшей индийской земли, который с утра до вечера орошали водой из колодца. Потом отправлялась в сад, где собирала экзотические цветы, названий которых не знала, украшала ими фото Браджеша и заполняла вазы во всем доме. Потом завтракала на веранде, любуясь абрикосовым рассветным небом над Гангом. Завтрак был единственной трапезой, сервированной на английский манер: свежевыжатый апельсиновый сок, яйца, ветчина, гренки с маслом и джемом, чай или кофе. После завтрака Светлана сидела на террасе и разговаривала с Даду, племянницей Браджеша, или с Пракашвати, которая открывала ей совсем иное отношение к миру.

Иногда она делилась с Пракашвати своими мыслями: ей хотелось полной независимости, хотелось, чтобы русская женщина ни в коем случае не была в семье кем-то вроде прислуги.

И Пракашвати однажды сказала:

— Да, женщины на Западе хотят независимости. Но я никак не пойму для чего, Швета! Мне хорошо с мужем, и я с радостью признаюсь в том, что завишу от него и что эта зависимость нисколько меня не тяготит.

Говоря это, Пракашвати улыбалась, но улыбка в Индии — дело обычное. Светлана понимала, что женщина не кривит душой.

— Да как же можно предпочитать зависимость?

— Я люблю мужа и знаю, что его решение никогда не навредит мне.

— Я подумаю об этом, — пообещала Светлана, которая вдруг ощутила всю глубину пропасти, разделяющей две культуры.

Когда родственницы уходили по своим делам, Светлана отправлялась на прогулку — босиком или в сандалиях и в простом светлом сари, с которым уже научилась справляться, — по песчаному берегу Ганга. Сельчанки улыбались ей, кивали, покачивая огромными серьгами. Она здоровалась, сложив по-индийски руки и поражаясь тому, как идут им всем эти дешевые сари ярчайших расцветок. Иногда она пускалась с женщинами в разговоры, пытаясь объясняться на хинди и помогая себе жестами. Любимой темой для обсуждения были индийские певцы и певицы…

Время от времени Светлана ходила покупать овощи и долго выбирала самые лучшие соцветия цветной капусты, самые красные помидоры, самые желтые лимоны и самые фиолетовые баклажаны, из которых уже научилась готовить бабагануш, овощную закуску, очень напоминающую одно грузинское блюдо. Прилавки с сотнями разнообразных приправ фантастических цветов и оттенков завораживали ее, однако она боялась даже приближаться к ним: казалось, эти порошочки могли разлететься от ее дыхания.

Перед обедом она вместе с Пракашвати резала овощи и чистила лук и чеснок — в доме были и повариха, и служанки, но женщинам хотелось готовить еду своими руками и помогать другим. После обеда, состоявшего из острого овощного кари, всегда разного и всегда жгучего, риса и жареных лепешек