Розмысл царя Иоанна Грозного - [90]
Увидев отца, царевич свалился на пол.
– Юродствуешь, мымра?!
– Тешусь, батюшка, коньком-скакунком… С досуга аз.
– А то бывает и недосуг у тебя?
Федор похлопал себя рукой по щекам и болезненно улыбнулся.
– Бывает, батюшка. Фряжские забавы творю. – И хвастливо показал на валяющийся в углу деревянный обрубочек. – Роблю аргамака, како навычен бе Ваською-розмыслом.
При упоминании о Выводкове, Грозный зажал сыну ладонью рот. Царевич вобрал голову в плечи и присел, защищаясь от удара.
Грозный ухватил сына за ухо.
– Ужо доберусь до тебя! Повыкину блажь! У Годунова не то будет тебе!
Катырев, как стоял на четвереньках до прихода царя, так и остался, не смея ни разогнуться ни передохнуть.
Царевич сунулся было к боярину под защиту, но неожиданно для себя упал в ноги отцу.
– Батюшка!
– Ну!
– Не вели Борису томить меня премудростию государственною.
Он чуть приподнял голову и исподлобья поглядел на безмолвно стоявшего тут же Годунова.
– Мнихом бы мне… в монастырь… – Лицо вытянулось в заискивающую улыбку. – Служил бы аз Господу Богу… (Приподнявшись с колен, царевич благоговейно перекрестился на образа.) Динь-динь-динь-дон! Тако при благовесте великопостном божественно душеньке грешной моей. А очи смежишь – и чуешь, яко херувимы слетаются над звонницею. Сизокрылые… светлые… Светлей инея светлого. И все машут, все машут крылышками своими святыми.
Боярин забулькал горлом так, как будто хотел подавить подступающие рыдания.
Иоанн с глубоким сожалением поглядел на сына и, ничего не сказав, вышел из терема.
Царевич разогнул спину и сжал кулаки. Катырев ласково поманил его к себе.
– Не гневайся, молитвенник наш. Не к лику тебе. Да и батюшка ласков был ныне с тобой.
Чтобы разрядить нарастающий гнев, Федор взобрался на спину боярина и изо всех сил хлестнул его кнутом по ногам.
– Фыркай ты, куча навозная!
Катырев грузно забегал по терему.
– Стой!
– Стою, царевич!
– Куда батюшка делся? – И приложился ухом к стене: – К Ивашке шествует. Не быть бы оказии!
…Иван-царевич холодно встретил отца и небрежно, по обязанности, едва приложился к его руке.
– А и не весел ты что-то, Ивашенька.
– Не с чего радоваться. Умучила меня Евдокия.
Он заломил больно пальцы и глухо вздохнул.
– То резва была, яко тот ручеек, что с красных холмов бежит, то ни с чего лужею киснет.
– Не сдалась бы тебе та лужа болотом чертовым!
Иван тревожно насторожился.
– Млад ты, оттого многого и не разумеешь.
Он привлек к себе сына и что-то зашептал ему на ухо.
– Убью! – вдруг рванулся царевич и бросился к светлице жены.
Услышав крик, Федор спрыгнул с боярина и испуганно подполз под лавку.
– Тако и чуяло сердце мое. По глазам батюшки зрел – будет оказия.
Вытащив из-за пазухи шелковый кисетик с образками, он достал крохотную иконку своего ангела и описал ею в воздухе круг.
– Защити меня, святителю, от длани батюшкиной и от всяческой скверны!
Грозный нагнал Ивана в сенях и насильно увел к себе.
У двери опочивальни стояли с дозором Малюта и Алексей Басманов.
– Пошли Бог многая лета царю и плоти преславной его!
Царевич гневно поглядел на опричника.
– Пошто очей не разверзли моих доселе?
– Како прознали, абие попечаловались царю.
Они пропустили Ивана в дверь и притихли.
– Не томите ж, покель сабли моей не отведали, псы!
Басманов отступил за спину Малюты.
– Воля твоя, Иван Иоаннович, а токмо похвалялся Микита, отродье князь Федора Львова, будто в подклете подземном, егда в боярышнях ходила та Евдокия, миловался он с нею изрядно.
Царевич размахнулся с плеча и ударил Басманова кулаком по лицу.
– За потварь обоих в огне сожгу!
– Сожги, царевич, токмо, что проведали, то нерушимо.
Малюта ожесточенно затеребил свою рыжую бороду.
– По то и сохнет, что тугу держит великую. Прослышала, будто на Москве Микита, и затужила!
Вотчину и все добро оговоренного князя царь отписал в опричнину.
Федора Львова с сыном доставили на Москву и заперли в темнице Разбойного приказа.
Евдокия до того опешила от неожиданности, что не могла ни слова ответить приступившему к ней с допросом мужу.
– А скажешь, тварь! – склонился к ней Иван и больно впился пальцами в ее горло.
Она еще больше растерялась и отвела взор.
– Не любо в очи глазеть! А миловаться с полюбовником любо?!
Царевич, твердо убежденный в том, что уличил Евдокию, поскакал в Разбойный приказ и приступил к пытке Львовых.
Чем яростнее оправдывались оговоренные, тем больше распалялся Иван.
Всю ночь тщетно бились с Микитой, вымогая от него признание в любовной связи с Евдокией.
Иван метался от приказа к особному двору и с звериной радостью рассказывал жене о том, как пытают Микиту.
– А утресь с ним вместе зароем тебя! Тешься тогда без опаски! – припугнул он ее под конец и ушел.
…Поздней ночью Евдокию, извивающуюся в страшных мучениях от преждевременных родов, увезли в заточение в один из отдаленных монастырей.
Глава пятая
С тех пор как не стало Евдокии, опостылела Иоанну Москва. Потянуло подальше от стольного шума и мирской суети.
Отобрав лучших своих опричников, Грозный ушел колымагами в Александровскую слободу и там дни и ночи предавался посту и молитве.
Кое-когда выслушивал он строго гонцов и советников, нехотя отдавал распоряжения и снова, запахнувшись в подрясник, шел с покаянной душой в полутемную церковку.
Константин Георгиевич Шильдкрет (1896–1965) – русский советский писатель. Печатался с 1922 года. В 20-х – первой половине 30-х годов написал много повестей и романов, в основном на историческую тему. Роман «Кубок орла», публикуемый в данном томе, посвящен событиям, происходившим в Петровскую эпоху – войне со Швецией и Турцией, заговорам родовой аристократии, недовольной реформами Петра I. Автор умело воскрешает атмосферу далекого прошлого, знакомя читателя с бытом и нравами как простых людей, так и знатных вельмож.
Роман рассказывает о холопе Никишке, жившем во времена Ивана Грозного и впервые попытавшемся воплотить мечту человечества — летать на крыльях, как птицы. В основе романа — известная историческая легенда. Летописи рассказывают, что в XVI веке «смерд Никитка, боярского сына Лупатова холоп», якобы смастерил себе из дерева и кожи крылья и даже с успехом летал на них вокруг Александровской слободы.
Предлагаемую книгу составили два произведения — «Царский суд» и «Крылья холопа», посвящённые эпохе Грозного царя. Главный герой повести «Царский суд», созданной известным писателем конца прошлого века П. Петровым, — юный дворянин Осорьин, попадает в царские опричники и оказывается в гуще кровавых событий покорения Новгорода. Другое произведение, включённое в книгу, — «Крылья холопа», — написано прозаиком нынешнего столетия К. Шильдкретом. В центре его — трагическая судьба крестьянина Никиты Выводкова — изобретателя летательного аппарата.
Роман повествует о бурных событиях середины XVII века. Раскол церкви, народные восстания, воссоединение Украины с Россией, война с Польшей — вот основные вехи правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим.
В трилогии К. Г. Шильдкрета рассказывается о реформах, проводившихся Петром Великим, ломке патриархальной России и превращении её в европейскую державу.
Действие исторических романов Константина Георгиевича Шильдкрета (1886-1965) "Бунтарь" (1929) и "Мамура" (1933) уводит читателей в далекую эпоху конца 17 - начала 18 века. Тяжелая жизнь подневольного русского народа, приведшая к серьезным колебаниям в его среде, в том числе и религиозным; борьба за престол между Софьей и Нарышкиными; жизнь Петра I, полная величайших свершений,- основные сюжетные линии произведений, написанных удивительным, легким языком, помогающим автору создать образ описываемого времени, полного неспокойствия, с одной стороны, и великих преобразований - с другой.
Это должно было стать одной из глав, пока не законченного большого производственно-попаданческого романа. Максимальное благоприятствование, однако потом планы автора по сюжету изменились и, чтоб не пропадать добру — я решил опубликовать её в виде отдельного рассказа. Данный рассказ, возможно в будущем станет основой для написания большого произведния — если автора осенит на достаточно интересный и оригинальный сюжет. Или, быть может — ему кто-нибудь подскажет.
Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии республики Серо Ханзадян в романе «Царица Армянская» повествует о древней Хайасе — Армении второго тысячелетия до н. э., об усилиях армянских правителей объединить разрозненные княжества в единое централизованное государство.
В книгу входят исторические повести, посвященные героическим страницам отечественной истории начиная от подвигов князя Святослава и его верных дружинников до кануна Куликовской битвы.
Одна из повестей («Заложники»), вошедшая в новую книгу литовского прозаика Альгирдаса Поцюса, — историческая. В ней воссоздаются события конца XIV — начала XV веков, когда Западная Литва оказалась во власти ордена крестоносцев. В двух других повестях и рассказах осмысливаются проблемы послевоенной Литвы, сложной, неспокойной, а также литовской деревни 70-х годов.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.