Рождество в Ноттингеме - [68]

— Сегодня вы достигли именно той раскованности, какой я жду от вас уже пару лет!

Пат хмыкнула в ответ, но вынуждена была признать, что Ловендусски прав: у нее было ощущение, будто она сбросила с себя какой‑то не столько тяжелый, сколько неизбежный груз и только теперь действительно начинает жить. Удивительно, почему столько женщин рвутся низложить на себя этот, порой еще во сто крат более тяжелый, чем у нее, груз? Бедная Жаклин! Надо будет ободрить ее, ведь малышка, вероятно, считает себя виноватой перед ней. И Пат решительно набрала номер ее маленькой студии за дальним краем Парка Кадвалэйдер, чтобы сказать француженке, что относится к ней по‑прежнему.

Там никто не брал трубку. И, улыбаясь, как и взрослый человек улыбается глупым, но милым проказам ребенка, Пат позвонила на «гоубятню».

Телефонный звонок оторвал Стивена Шерфорда от женского лица, в которое он впервые смотрелся, как в зеркало.

* * *

Благодаря хорошо оплаченным стараниям адвокатов, а также тому влиянию, которое имел Стив не только в области телебизнеса, процесс «Шерфорд против Шерфорд» прошел на удивление тихо и малозаметно: в зале присутствовало никак не больше тридцати — тридцати пяти человек.

На последнем заседании Пат появилась в скромном английском костюме из серого бархата и в маленькой шляпке с плотной вуалью, закрывавшей ее бледное, но решительное лицо. Но, несмотря на эту бледность и волнение, каждый жест Патриции был настолько отточен, каждое движение — настолько изящно и выверено, а слова — настолько продуманы, что даже Стив со своей природной вальяжной элегантностью показался рядом с ней плебеем.

Дом на Боу‑Хилл с новопостроенным флигелем оставался за миссис Шерфорд, теперь мисс Фоулбарт, но она обязывалась выплатить мистеру Шерфорду треть его стоимости.

— О, Ла Беллиот нашла себе достойную продолжательницу, — хмыкнул Стив под недовольные взгляды судьи, а Пат понимающе улыбнулась. Из зала заседаний они вышли под руку.

— Ну, мы, разумеется, идем отмечать такое событие, вероятно, первое и последнее в нашей жизни, правда, мисс Фоулбарт?

— Иного решения и быть не может, мистер Шерфорд. — Пат с трудом сдерживала смех. И они бегом помчались к машине.

В греческом ресторане «Посейдон» они заказали креветки во всех каких только можно видах и, усевшись через стол, впервые за полторы недели процесса открыто посмотрели друг другу в лицо.

— Ты молодчина, Пат. Где ты научилась так держаться?

— Твоими стараниями, Стиви. Но, если честно, мне просто было интересно сыграть этакую светскую даму из прошлого столетия. И все вышло отлично. Подожди, это еще не все, у меня для тебя небольшой сюрприз. — И Пат медленно сняла с головы шляпку с вуалеткой. Стив только и мог, что восхищенно присвистнуть, несмотря на присутствие рядом важного и усатого греческого метрдотеля.

Пат в очередной раз остригла свои ласковые каштановые волосы, но на сей раз она сделала не просто короткую стрижку, а оставила длину волос всего лишь сантиметр‑два, так, что они одевали ее прекрасно вылепленную головку плотным и гладким шлемом. Во всей красе показалась круглая нежная шея, подбородок стал изящней и тверже.

— Да, не зря я рискнул на тебе жениться и вложить столько труда в твое созидание, — Стив говорил совершенно искренне. — Даже жалко, что теперь ты достанешься кому‑то другому.

— Нет, мой добрый Пигмалион, вряд ли это произойдет когда‑нибудь. Ведь ты не только слепил меня внешне, ты сделал гораздо большее: ты открыл мне мой внутренний мир… Вернее, помог открыть, — поправилась любящая точность во всем Пат. — А кроме того, после этих лет с тобой я не буду страдать оттого, что чего‑то недополучила в семейной жизни. У меня с тобой всего было сполна и… — Пат прищурила глаза, — даже, пожалуй, с избытком. Знаешь, я надеюсь, что в жизнь с Жаклин ты принесешь тот опыт, который дала тебе жизнь со мной — и вам обоим будет от этого проще и легче.

Вместо ответа Стив припал к ее руке долгим поцелуем, в котором выразилось все его уважение к теперь уже бывшей жене, весь восторг и вся благодарность. Они немного помолчали.

— Встретимся здесь же, через месяц. — Стив посмотрел на часы. — Сегодня семнадцатое июля, пятнадцать сорок. Значит, именно в этот час и день августа я жду тебя в «Посейдоне». Мы с Жаклин сегодня вечером вылетаем в Дублин. Я хочу показать ей свою прародину, пока она еще может лазить по ирландским холмам.

— Малыш? — понимающе кивнула Пат.

Стив вспыхнул, как мальчишка. Быстрая боль кольнула сердце Пат, но она тут же справилась с собой: ведь в сущности она была рада — не могла не быть рада оттого, что этот мужчина, который видел так мало простого семейного счастья с нею, наконец обретает его, пусть и с другой женщиной…

— А ты, Патти?

— Не знаю. Возможно, просто немного отдохну, то есть сяду за большую статью об американском гендере — тема, сам знаешь, совсем нераспаханная, а проблем слишком много. Есть ли он на самом деле, американский гендер?

Но Стив уже расплачивался с официантом, торопясь в отель «Стирлинг», где они жили с Жаклин все время бракоразводного процесса.

А Пат еще посидела за опустевшим столиком, покуривая сигареты и рассматривая шумные греческие семьи, приходившие сюда, как к себе домой, с оравами повсюду лезущих ребятишек.