Рождество у Шерлока Холмса - [107]

— Отдайте, пожалуйста, мне свой мобильный телефон. Не беспокойтесь о его сохранности, я положу его в сейф за баром, — перекрикнул музыку молодой человек, который проверил у нее билет и налил выпивку. На его бейдже было написано «Роман, администратор». — Это просьба артистов. Спектакль новый, они не хотели бы, чтобы что-то утекло в сеть. И, пожалуйста, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Зоя огляделась. Сесть можно было прямо здесь, за стойкой, но тогда ее со стопроцентной вероятностью вовлекут в спектакль тут же. Сесть можно за стол: к мрачному дельцу или к ироничному байкеру. Зоя выбрала байкера. Издалека взглядом спросила его — можно ли? — тот с улыбкой пнул стул в ее сторону. Когда Зоя села, байкер сосредоточил все свое внимание на ней.

— Глеб, — сказал он, протянул свою здоровенную ручищу и неожиданно легко пожал Зоину ладошку.

— Зоя.

— Я знаю. Девятка.

— Девятко, — Зоя подчеркнула букву «о» и нахмурилась. — Откуда вы знаете мою фамилию?

— От Клавки, — Глеб мотнул головой на актрису. — У нас здесь вроде свидание с тобой.

— Какое свидание? Клава ведь знает, что я…

Слово «замужем» она произнести не успела. Она кинула возмущенный взгляд на Клавку-сводницу и оторопела. Клава сняла свою олимпийку и осталась в прозрачной кофте-сетке, сквозь которую был отчетливо виден красный бюстгальтер. Тот самый. Тот самый, который еще час назад томно возлежал на спинке ее бежевого дивана. Ярко-красный развратный оттенок, бантик с жемчужной капелькой, треугольные чашечки для маленькой аккуратной груди — точно он! Зою затошнило, и она отвернулась от танцпола, случайно уткнувшись носом в Глебов мощный бицепс.

— Ты со мною забудь обо всем, эта ночь нам покажется сном, — пропел из динамиков Хой.

— Девятка, ты в порядке? — Глеб положил руку ей на плечо, сжал и легонько потряс.

Зоя помотала головой. Не в порядке она, не в порядке! Она нашла в себе силы повернуться, чтобы посмотреть Клаве в лицо. Та, плавно покачивая бедрами и отчаянно манерничая, успела отойти к стойке бара, откупорить бутафорскую бутылку водки и присосаться к горлышку. Хой затянул второй куплет «Лирики», Клава сделала еще два больших глотка, опустила бутылку — та выскользнула из ослабевших пальцев — сделала два шага, шаря перед собой невидящим взглядом, и рухнула лицом вниз. Бутылка водки покатилась прочь. «Водка» разлилась веером. Музыка затихла. Актеры не подавали реплик.

— До чего натурально! — восхитился представительный мужик за соседним столиком. Похоже, девяностые годы были его золотым времечком.

Режиссер Одоренко вышла из-за стойки бара и обеспокоенно склонилась над актрисой.

— Клава? — позвала она.

Она толкнула упавшую в плечо, Клава перевернулась на спину и беспомощно раскинула руки. На губах — пена, остекленевшие глаза безучастно смотрят в потолок.

— «Скорую», скорее! — завопил кто-то.

— Она мертва, — заметил в ужасе администратор Роман.

— Да ладно! — не поверил представительный мужик.

Он поднялся из-за своего столика, тоже склонился над Клавой и ткнул пальцем в сонную артерию. Пульса, видимо, не было.

— Телефон, быстро! — скомандовал он Роману.

Роман отчаянно замотал головой.

— Телефоны в сейфе! Отсюда никто не выйдет! Дверь заперта!

— Слышь, мозгляк, ты че о себе возомнил? Ты с кем говоришь? Ты перед кем стоишь? Я сейчас Андрею позвоню, он тебя живо в бараний рог скрутит.

— Тогда мы попадем под штраф в полмиллиона за проведение массового мероприятия в период самоизоляции, — понуро сообщил Роман. — Вернее, не мы, а я. Это было мое решение…

— И че ты предлагаешь? — спросил представительный мужик уже спокойней. — Расчленить ее, что ли?

Роман посмотрел на него с надеждой. Повисла тишина. У Зои похолодел позвоночник. Что же получается? Клава мертва, а они заперты здесь без возможности позвать на помощь? С этим психом, который хочет распилить Клаву на шесть частей и сложить горкой? И ей придется в этом участвовать?! Мало того, что ее искреннее пожелание смерти человеку так стремительно воплотилось в жизнь, так еще и придется в тюрьму сесть?! Липкая паника навалилась на нее и ловко приклеила к стулу. Даже будто стены покачнулись — уж не приступ клаустрофобии ли часом?!

— Сдурели?! — возмутился Юра.

— Надо «скорую» и полицию! — крикнул Пупсик.

— Ключ отдай! — взревел представительный мужик.

— Ребзя, навались!

— У меня его нет, он в другом месте спрятан! — заверещал Роман. — И хоть живот мне вспорите — не отдам!

— Мы сами найдем! — решил Юра.

— Или двери сломаем! — предложил Пупсик.

— Раздевайся! Я тебе не верю! — велел представительный мужик и больно ткнул Романа в печень.

— Эти двери так просто не сломать, — заметил Глеб, вставая. — Может, пока выпьем? Роману все равно здесь больше не работать…

— А мы сами не отравимся? — спросила Зоя, постепенно приходя в себя.

— Нет! Я за бар ручаюсь! — вскрикнул Роман. Ему пришлось начать расстегивать рубашку.

Глеб отправился к бару, а его стулом тут же завладели Юра и Пупсик. Они поставили его на стол, Юра взгромоздился сверху и принялся обшаривать брусья под потолком.

— Парни, он бы туда незаметно не залез, — заметила Зоя, растирая сведенные судорогой руки.