Рождественская кукушка - [13]

Дальше они двинулись без Филиппа. Фиби шла впереди с Тиззи, Лиззи и Раггером, а старшие члены группы – за ними. Джек покосился на хозяйку.

– Павлины?

– Они, конечно, из Пикок-Хилл, – пояснила Мэг. – Поскольку технически они не были частью особняка, мы забрали их с собой. Птицы довольно бесполезны, но мы подумали, что самое меньшее, что мы можем сделать, – это заставить лорда Мейсона купить собственных павлинов. – Она посмотрела на Джека со смесью вины и веселья в глазах. – По обеим сторонам от входа в Пикок-Хилл всегда стояли два великолепных дерева, подстриженных в виде павлинов. Через неделю после нашего переезда в Брук-Фарм кто-то подрезал обоим хвосты. Подозреваю, что это сделали Джереми и Филипп, но я побоялась спрашивать.

– Это был довольно безобидный способ выразить свой гнев. Ветки-перья снова отрастут.

– Так и было, – согласилась Мэг. – Это больше, чем заслуживает лорд Мейсон. – Они постепенно поднимались на холм и наконец достигли вершины, откуда открывался великолепный вид на окружающую местность. Юные участники похода устремились вперед, а Мэг остановилась и указала вдаль. – Вон там стоит Пикок-Хилл. Поскольку лорду Мейсону была нужна только земля, теперь дом пустует. Жаль, это всегда было такое счастливое место.

Сквозь голые ветки зимних деревьев Джек смог различить очертания симпатичного котсуолдского каменного особняка. В свете бледного солнца, он казался волшебным, сказочным королевством, из которого семью Ламбертов изгнали.

– Я обычно не копаюсь в прошлом, как сегодня, – виновато призналась Мэг. – Нам очень повезло, что мы смогли поселиться в Брук-Фарм, и я очень горжусь тем, как младшие приспособились к жизни на ферме. После переезда никто из них ни разу не жаловался.

– Возможно, потому что вы показываете им хороший пример.

Встретившись взглядом с майором, Мэг застыла, увидев восхищение в темно-синих глубинах его глаз. Она слабо подумала, что ему не следовало смотреть на нее так, словно она так же молода и привлекательна, как Фиби. От такого даже благоразумная старая дева могла потерять голову.

К счастью, в этот момент их нагнал Филипп. Когда они продолжили путь к зарослям падуба, он с застенчивым интересом обратился к майору:

– Сэр, Джереми писал нам, что вы совершили в битве при Витории [5]. Он говорил, что никогда в жизни не видел подобного мужества. Если вы не против, мы бы с радостью послушали ваш рассказ о сражении.

Джек Ховард выглядел смущенным.

– Вообще-то я против.

– Ваша скромность делает вам честь, сэр, но мне может больше не выпасть возможность встретить настоящего героя, – взмолился Филипп. – Я бы хотел услышать о произошедшем из ваших собственных уст.

Мэг открыла было рот, чтобы упрекнуть брата за то, что пристает к гостю, но ответ Джека ее остановил.

– Героизм на войне – это обман, Филипп, – тихо сказал он. – Да, иногда солдаты поступают очень смело, но чаще всего они делают то, что делают, потому что у них нет выбора – потому что безопаснее нападать, чем развернуться и бежать, потому что боятся показаться трусами, потому что они так устали бояться, что смерть уже кажется им желанной альтернативой. Хочешь увидеть истинный героизм, посмотри на вдову, пытающуюся в одиночку вырастить детей, или на доктора, отправляющегося в город, охваченный эпидемией чумы, чтобы лечить умирающих.

– Конечно, есть много видов смелости, – смутился Филипп, – но есть нечто величественное и восхитительное в том, что рискуешь жизнью во имя свое страны.

Ответ Джека прозвучал резко:

– Смерть иногда может быть необходимой, но в ней нет ничего восхитительного. Многие годы моим заветным желанием было умереть дома в собственной постели.

Филипп уставился на гостя, на его красивом лице явственно отразились потрясение и разочарование. Слишком хорошо воспитанный, чтобы критиковать майора за его негероическое отношение, он натянуто проговорил:

– Пойду заберу у Фиби корзину, я уже вижу падуб. – Развернувшись, он поспешил присоединиться к остальным.

На несколько долгих мгновений между Мэг и ее гостем повисло молчание. Наконец Джек хрипло произнес:

– Мэг, я не тот человек, за которого вы меня принимаете.

Мэг гораздо лучше брата догадывалась о жестоком опыте, скрывавшемся за его словами.

– Кто из нас такой, каким видится окружающим? Я уж точно не та сильная, великодушная женщина, какой вам представляюсь, так как тоже делала то, что делала, потому что у меня не было выбора, – тихо сказала она. – Не корите себя за то, что не соответствуете идеалу мальчишки. Филипп слишком юн, чтобы понимать, что в жизни нет ничего простого, тем более в понятии «смелость».

– Я это знаю, так в его возрасте был таким же. – Майор сделал глубокий вдох, и его крупная фигура напряженно застыла. – Я совсем не это имел в виду. Хочу сказать, что я не тот героический Джек Ховард, про которого говорил Джереми.

– Пожалуйста, ничего больше не говорите. Слова не в силах передать скрытую в сердце правду. – Стремясь убрать тени из полных страдания синих глаз Джека, она коснулась рукой в перчатке его предплечья. – Мои испытания отличны от ваших, но я поняла, что героизм проистекает из отчаяния. И хотя он, безусловно, достоин восхищения, в нем нет ничего выдающегося.