Рождённый в СССР [сетевая публикация] - [8]

Рассказать всё.

Коля был прав? И он уже «пуганый»?

Театральная атмосфера этой ночи так повлияла на меня, я был до такой степени полон предубеждений, что не сразу заметил очевидное.

Да ведь он рад!

Он рад, что за ним наконец пришли. Он давно этого ждал. Он надеялся на это.

— Серёга, — окликнул Коля.

Коля улыбался, и Виктор, как я заметил неожиданно для себя, скупо улыбался тоже. Они-то, в отличие от меня, ничего себе не нафантазировали. Мне стало стыдно.

— Ну, кто говорить-то будет? — поинтересовался Виктор.

Я замялся.

— Геннадий… простите, не знаю, как по отчеству…

— Антонович, — так же неловко ответил он, достал платок и вытер лысину.

— Да ну вас, — сказал Коля. — Короче, дядя Гена, это Серёга, он клирик, так что ты ничего не бойся. Мы не со злом. Ребёнка выручить надо, Танюху твою. Подумай, соберись и рассказывай, с кем ты связался и кому ты должен.

Геннадий помолчал.

— Богу.

— Которому?

— Богу-покровителю малого бизнеса.

История Геннадия Антоновича была, с одной стороны, нехитрой, а с другой — до того набитой экономическими и банковскими терминами, что я очень скоро в ней запутался. В общих чертах, как я понял, человек увяз в кредитах. Если бы его бизнес просто не ладился, он закрыл бы невыгодное дело и в разумные сроки рассчитался с долгами. Но он то проваливался в глубокий минус, то вдруг зарабатывал безумные деньги. На эту чехарду он подсел, как игроманы подсаживаются на рулетку. Он не мог остановиться. Он искал всё новые способы вытащить свою фирму из ямы — и время от времени действительно вытаскивал… а потом проваливался снова. Сумма его долгов далеко перекрыла стоимость всего его имущества, и выплатить их он мог теперь только одним способом — выйдя на постоянную и хорошую прибыль.

Так я понял.

В определённый момент Геннадий Антонович начал искать нефинансовые способы добиться прибыли. Нашёлся знакомый, который связал его с представителями культа. «Я посчитал, что это выход», — признался Геннадий Антонович. И действительно, обряды и жертвования помогли делу. Появились новые крупные клиенты, в фирму устроился отличный менеджер по продажам, продажи пошли… Но и культ требовал всё больше.

— А тут поставим на паузу, — велел Виктор.

Мы с Колей вопросительно на него посмотрели. Геннадий Антонович тяжело перевёл дух. Его губы ещё шевелились, будто ему сложно было прерваться на середине исповеди.

— Вас обманули, — коротко сказал Виктор.

Геннадий Антонович заморгал, потом плотно зажмурился и потёр веки.

— Да, — ответил он, — у меня было такое подозрение. Но в каком плане обманули?

— Настоящие боги-покровители сфер деятельности, — объяснил Виктор, — принимают только одну жертву. Догадываетесь, какую?

Геннадий Антонович долго молчал.

— Ж-жизнь, — предположил он, заикнувшись.

Виктор усмехнулся.

— Нет. Тяжёлый труд.

— П-понятно…

— Дайте угадаю. Культ просил вас не афишировать.

— Д-да.

— Вы связались с какой-то злобной хренью. Давайте дальше.

Дальше, впрочем, ничего нового не было. Когда сумма кредитов достигла критической, а среди кредиторов оказались по-настоящему опасные люди и организации, в уплату за спасение от долгов и врагов божество потребовало отдать «самое дорогое».

Самым дорогим для Геннадия Антоновича на тот момент был его бизнес. Но о нём речь не шла. Поддержка и защита бизнеса были самой сутью божества. Так утверждал культ. Требовало божество что-то другое.

Геннадий Антонович очень любил свою единственную дочь Таню.

Это было невыносимо трудное решение. Но ведь именно невыносимо трудного от него и хотели… Да и выхода у него уже не оставалось. Он много задолжал. Его уже вызывали на «задушевные» разговоры. Угрожали ему. Угрожали, что пострадают его родные. А божество было куда снисходительнее и действовало мягче. Оно забирало своё не сразу целиком, а постепенно, часть за частью, не очень быстро, оно никуда не торопилось и у Геннадия Антоновича ещё было время, чтобы поправить дела и выплатить долги деньгами, а не чем-то другим… Он только пытался выиграть время. Выгадать немного времени.

Он договорил и сгорбился, обхватив колени.

Стало очень ясно, что он, Светлый, догадывался, что имеет дело со «злобной хренью», но гнал от себя эти мысли. Самообман для нас очень характерен…

— Виктор, — сказал я. — Вы понимаете, кто это… что это такое?

— Я догадываюсь.

— Коля?

— Что — «Коля»? — проворчал тот и повернулся, закинув локоть на спинку кресла. — Значит, так, дядя Гена. Обрывай с ним все связи. Говори что угодно. Завтра же. Будут угрожать. Неважно. На месте он тебя не прикончит, а на всё остальное плевать.

Геннадия Антоновича затрясло. У него зубы застучали.

— Ч-ч-что это такое?

— Завтра мы его выносить точно не пойдём, — буркнул Коля. — Подготовиться надо. Может, ещё и не меня пошлют. Сам-то я по мертвякам… Раз в жизни не очкуй, дядя Гена! Если не разорвёшь сделку, он тебя за собой потащит. Тебе тогда небо с овчинку покажется.

— Кто? Кто?!

— Демон.

Нацисты, как и следовало ожидать, были здесь совершенно ни при чём.

Виктор отправился к себе домой, а Коля поехал к Ирине Константиновне и заодно подбросил меня. Живём-то мы с нею в одном подъезде… По пути Коля много ругался и что-то неразборчиво бормотал. Я не выдержал и спросил: