Рожденная в Техасе - [34]

Одно только смущало Зака: он никак не мог подобрать подходящие слова, чтобы выразить свои чувства к мисс Фиби, оценить по достоинству ее красоту. В полном отчаянии он отправился к вдове Маккейн и снова взял тоненький томик стихов. Когда эта книга попалась ему в первый раз, она оставила его совершенно равнодушным, но сейчас ему стало ясно назначение поэзии. Она существовала для того, чтобы выражать невыразимое. С тех пор каждый раз, когда он думал о мисс Фиби, ему на память приходили строки одного из сонетов Шекспира:

Я с летним днем сравнить тебя готов,

Но он не столь безоблачен и кроток.

Холодный ветер не щадит цветов,

И жизни летней слишком срок короток[4].

Эти слова, и только они, были, по мнению Зака, достойны мисс Фиби.

И теперь, когда они стояли с Летицией на берегу ручья, перед глазами юноши возник романтический образ. До этого времени мисс Фиби являлась влекущим объектом его мечтаний. Теперь он мог выразить свои чувства словами, но неожиданно для себя Зак решил, что ему необходимо нечто большее, чем простое выражение чувств, и тут он понял, что нужно: он должен жениться на Фиби.

3

Он спустил ноги с койки и резко встал. Деревянные доски пола жалобно заскрипели и застонали под его тяжестью. Холодный воздух, пробивавшийся сквозь плохо проконопаченные стены, заставил его поежиться. До рассвета оставалось еще несколько часов.

Зак стал растирать затекшие мускулы. Ему приходилось спать полусогнутым, потому что боковые планки койки, прибитой к восточной стене комнаты, не давали выпрямиться в полный рост.

Перед тем как сделать первый шаг, Зак прислушался: из-за занавески доносилось сопение Натаниэла и ровное дыхание Сью Эллен. Он удовлетворенно кивнул, убедившись, что никого не разбудил, и на цыпочках пошел по комнате, безошибочно ориентируясь в темноте. Он знал комнату как свои пять пальцев: какие половицы скрипели, где стояла мебель. Ночь усиливала звуки. Накануне вечером, после ужина, когда легли спать, отец с матерью занимались любовью. Тонкая занавеска служила плохой преградой. Долетавшие до Зака вздохи и скрип кровати ясно говорили, что там происходило.

Звуки не могли обмануть его. Зак вырос на ферме, и для него с детских лет совокупление не было тайной. Но с недавнего времени он стал все чаще сознавать свои новые потребности, и ему было очень неловко, поскольку дело касалось его отца и матери.

На ощупь собрав одежду, Зак быстро натянул ее на себя, потом сунул ноги в разношенные ботинки и до конца зашнуровал их. Протянув руку к полке, достал буханку хлеба, оставленную Сью Эллен, и отломил большой кусок. Зак осторожно продвигался к двери, старательно обходя скрипучие половицы, и со вкусом жевал аппетитную горбушку.

Наконец он во дворе. Закрыв за собой дверь, Зак несколько раз вздохнул полной грудью. На бесконечные поля, укрытые фиолетовым бархатом ночи, лился серебристый лунный свет.

Зак подошел к колодцу и набрал воды. Зачерпнув ковшом из ведра, он стал с жадностью пить необычайно вкусную холодную воду. Остатки воды Зак выплеснул себе на лицо, и сон как рукой сняло.

В пристройке он взял инструменты и при свете луны принялся за работу в огороде Сью Эллен, что-то тихонько насвистывая. Всю неделю с понедельника до воскресенья занимала работа в поле. Воскресное утро посвящалось ремонту инструмента, стирке и огороду. Днем в воскресенье семья наслаждалась отдыхом, необходимым после столь тяжкого труда. В этот день как раз было воскресенье.

Зак работал как одержимый: комья земли так и летели из-под мотыги. Поставленная цель воодушевляла и придавала силы. К девяти часам он наметил взрыхлить и взбороновать огород. В этом случае у него хватало времени на то, чтобы помыться, переодеться и успеть к одиннадцати часам в Мадди-Лейк к началу церковной службы.

Никогда раньше. Заку не приходилось бывать в церкви, хотя преподобный Флэттс с женой постоянно его приглашали. Но сегодня, именно сегодня, он пойдет туда. И не религиозные чувства подталкивали юношу, просто там он мог встретиться с мисс Фиби.

Работа в огороде заняла больше времени, чем Зак рассчитывал, поэтому освободился он на полчаса позже. Его тело блестело от пота. Давно пришлось снять куртку и рубашку. Лицо, грудь и спина покраснели, словно обожженные. От напряженной работы резко обозначились бугры мышц.

Зак заткнул рубашку и куртку за пояс и заспешил к дому. По двору шла Сью Эллен, придерживая на боку корзину с бельем. Женщина остановилась и с удивлением посмотрела на сына, который очищал от земли инструменты. Она никогда раньше не видела, чтобы он работал с такой лихорадочной быстротой. Сью решилась с ним заговорить только после того, как он убрал инструменты в сарай.

— Ты сегодня рано поднялся, сынок!

Зак обернулся к матери.

— Да, мама, мне хотелось пораньше освободиться, чтобы сходить в город.

— В город? Но и дня не проходит, чтобы ты там не был. Зачем же ты идешь сегодня? — Сью Эллен прошла за сыном к колодцу и наблюдала, как он достал ведро воды, затем взял кусок мыла.

— Я собираюсь в церковь, — тихо проговорил Зак.

— В церковь?! С каких это пор Хоув идет в церковь? — с презрением заметил незаметно подошедший Натаниэл.