Рождение Мары - [47]

– Лимонада хочешь? – Нанду протянул ей бутылку шипучки.

Она протянула руку, но застыла на полпути. А если там зараза, про которую говорила Брин?

– Ты чего? – удивился парень.

– Чем докажешь, что ты – это ты?

– Ну вот, насмотрелась номеров. А кто же еще?

– А правда, докажи, – прищурилась Брин. – Ты ведь уходил со своего места.

– Вы все с ума сошли? – Нанду оторопел от их натиска.

– Ее могут отравить, – шепнул Джо. – Потом объясню.

– Что за ерунда… Ну не знаю… – Нанду задумчиво потер ухо с серьгой, а потом свистнул: три раза долго и дважды коротко.

Мара узнала – это был их условный сигнал во время вторжения в кабинет Эдлунда.

– Ладно, – кивнула она и взяла бутылку. – Только не выбрасывай, когда допьем. Мне она нужна.

– Как скажешь. Странные вы все сегодня. Что тут вообще произошло, пока меня не было?

– Потом, – отмахнулась Брин. – Пойдем уже ко мне, позвоним Коркмазу. Иначе я и правда сойду с ума. Мам, я сбегаю домой и вернусь сразу на ужин, ладно?

– Кому позвоним? – поинтересовался Нанду у Мары.

– Пошли с нами. По дороге все расскажу. Джо, ты идешь?

Маквайан кивнул, и они поспешили в домик Брин.

– Ты уже думала, что скажешь ему? – спросила по пути любительница брюссельской капусты.

– Сто раз.

– Давай определимся со стратегией.

– Да, лучше его сначала подготовить, – кивнул Нанду.

– Согласна. Но ты должна продумать свою реакцию, – продолжала Брин. – Давай представим: вдруг он начнет отпираться, что встречался с твоей мамой? Тогда ты должна уверенно и спокойно сказать про фотографии. И лучше сразу упомянуть Линдхольм, чтобы он не подумал, что ты мошенница или рекламируешь что-то. Если он согласится с отцовством, это идеальный вариант. Но следует предусмотреть…

Когда они зашли в домик, у Мары голова шла кругом от вариантов сценария, предложенных Брин. Все смешивалось, сливалось в одно и разрывало мозг.

Убедившись, что они одни, Мара достала телефон и открытку Селии.

– Ты собралась ему просто звонить? – вмешался Нанду. – Может, лучше скайп? Вот, здесь же написан его ник. Сразу сможешь на него посмотреть.

Они настроили приложение, и Мара нажала кнопку видеовызова. От волнения ладони вспотели, и она беспрестанно вытирала их о штаны. Гудки, казалось, шли бесконечно, она успела поправить бандану на шее и немного привести в порядок растрепанные волосы. Наконец появилось чуть искаженное квадратами изображение черноволосого мужчины.

– Alo, efendim,[11] – ответил он.

– Добрый вечер, меня зовут Тамара. Вы знали мою маму, Лену Корсакофф, – девочка до боли стиснула пальцы в кулак.

– Елена, конечно, – заулыбался он, но тут же снова стал серьезным. – Мне говорили, что она умерла. Мне жаль. Чем я могу помочь?

– Дело в том… Мне кажется… – Она напрочь забыла все, что говорила ей Брин. – Я думаю, что вы можете быть моим отцом.

В воцарившейся тишине исландка звонко хлопнула себя по лбу.

– Тише, – Коркмаз округлил глаза и нервно оглянулся. – Жена может услышать. Подожди, я перейду в другую комнату.

Жена? Вот оно, значит, как… Глупо было рассчитывать на что-то другое. Еще и дети, наверное…

Изображение стало темным, Мара услышала шорох, и спустя мгновение турок вновь появился на экране ее телефона.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

Теперь за его спиной виднелась картина в широкой позолоченной раме.

– Пятнадцать сегодня исполнилось.

– С днем рождения. И счастливого солнцестояния. Но ты точно не можешь быть моей дочерью. Мы с твоей мамой расстались сразу после выпускного. Потом я женился. На Линдхольм почти не приезжал, Лену видел один или два раза. Можешь спросить у кого-нибудь, кто не пропускает встречи выпускников. Хотя бы у Ларса Эдлунда.

– Ясно.

– Не расстраивайся! У Лены было много друзей, наверняка кто-нибудь поможет тебе найти отца.

– А можно еще кое-что спросить?

– Конечно!

– Как вы расстались с Милой Вукович? Вы бросили ее ради моей мамы?

– Откуда ты знаешь про Милу?

– Видела фотографии.

– Мила… – Он вздохнул. – Мы встречались на первом курсе. Это было так давно… Она влюбилась в меня по уши. Сложно ее в этом винить. Она была симпатичной и доброй, но чересчур скучной. Учеба, книги… А мы ведь живем один раз, правильно?

Он подмигнул и выгнул бровь, напомнив Маре самовлюбленного Кевина. Словно прочитав ее мысли, Нанду фыркнул. Этот сразу должен был распознать товарища по выпендрежу.

– Я увидел твою маму и не устоял. – Волосы Коркмаза, обильно сдобренные гелем, блеснули в свете лампы. – Это разбило Миле сердце. Бедняжка так и не смогла это пережить…

– Я понимаю, – кивнула Мара.

Нет, она не понимала. Не понимала, как такие умные женщины, как ее мама и Мила Вукович, могли втрескаться в этого слащавого нарцисса. Возможно, в юности он и был хорош собой, но теперь его лицо обрюзгло, из расстегнутого ворота рубашки выглядывала курчавая поросль… Неужто ее маму убили из-за этого противного мужика?!

– Спасибо, мистер Коркмаз. Извините за беспокойство, – она отсоединилась. – И что вы об этом думаете?

Мара говорила ровно, хотя глаза щипало от досады, обиды и разочарования. И пусть Коркмаз ей не понравился, определенности снова не было никакой. Она ничья. Никто. За эти дни она почти свыклась с мыслью, что нашла отца, каким бы он ни был, и вот опять пустота. Зря все это было. Ей никогда не узнать правду. Не стоило и пытаться.