Роза восторга - [7]

Не прошло еще и нескольких месяцев, как ее родители лежали в могиле, и этот неожиданный и ошеломляющий поворот судьбы был невыносим для чувствительного молодого сердца Изабеллы. Казалось, что мир рушится вокруг нее, и она была бессильна предотвратить это. Изабелла понятия не имела о том, что существуют определенные традиции в подготовке к встрече гостей. Девочка не сомневалась лишь в том, что скоро приедет этот страшный незнакомец и станет управлять их жизнью.

– Ах, Гил, что с нами станет? – жалобно спросила она, осторожно пожимая руку брата, чтобы убедиться в том, что он – реальный, и что его пока у нее не отобрали.

Мальчик хотел сказать ей что-нибудь в утешение, какие-нибудь слова, которые Изабелле так хотелось услышать, но он был напуган так же, как и она, поэтому не знал, что ответить.

Гильберт слегка поерзал на жестком стуле, осторожничая, чтобы белоснежный шелковый дублет,[2] аккуратно подтянутый ремнем на талии, остался таким же чистым и накрахмаленным, каким он его надел. Гила тоже строго предупредили, чтобы не испортил одежду, и, будучи исполнительным мальчиком, он строго следовал совету своего наставника, господина Джексона.

– Я не знаю, Белла, – наконец, ответил ей брат с таким же, как у нее, мрачным выражением лица.

– Это ужасно… это ожидание, – со вздохом сказала Изабелла.

– Да, но дольше ждать нам не придется, сестричка. Неужели ты не слышишь, как караульные провозглашают о прибытии лорда Оадби?

– Да, но лучше бы я не слышала, – ответила она брату, испуганно сосредоточив свое симпатичное личико. – Ах, Гил, зачем ему надо сюда приезжать? Почему мы не можем жить так, как раньше?

– Потому что мы – подданные короля.

– Но я не понимаю, почему. В Рашдене есть другие дети, чьи родители умерли от болезни, но Его величество не посылал никого, кто бы о них заботился.

– Родители этих детей – простые арендаторы, Белла, – деликатно напомнил ей Гил. – Мы же – титулованные, сестричка, – заявил он, как будто это все объясняло, и, действительно, объяснило бы, будь Изабелла чуть постарше. – Теперь я – хозяин Рашдена, а ты – хозяйка.

Изабелле было странно представить себя на месте своей любимой мамы, и девочка страстно запротестовала, со всей горячностью и уверенностью, свойственным молодости.

– В таком случае я бы хотела быть бедной и простой.

Больше не было времени что-либо сказать, так как тут же тяжелые дубовые двери замка широко раскрыли, и лорд Оадби въехал под поклоны и реверансы слуг. Рядом с ним сидела женщина такой поразительной внешности, каких Изабелла ни разу не видела, и все ее прежние опасения были забыты, так как она с изумлением и подозрением уставилась на это причудливое создание, которому ее мать не позволила бы и шагу ступить за ворота замка.

Леди Беатрис Биггз, графиня Шрутонская, была одета в платье, ужасней которого Изабелла еще не видела. Ярко-розового цвета, оно было настолько открытым, что небольшая выпирающая грудь графини, казалось, вот-вот выскочит из декольте, и, к тому же, из него были видны верхушки темно-коричневых сосков. На ней была развевающаяся зеленая накидка, отороченная золотистым кружевом, и золотой пояс, безвкусно и вычурно украшенный изумрудами. Шею и запястья украшали ожерелье и браслеты из того же драгоценного камня, который сверкал также и в тяжеловесных серьгах, оттягивавших уши. На тщательно уложенных черных локонах громоздилась высокая, как шпиль, шляпа, с которой ниспадало море зелено-розовых ленточек. Более близкое изучение показало, что лицо леди Биггз не очень привлекательно, но тщательно накрашено с целью произвести впечатление загадочной таинственности. Ее поблескивающие темные глаза, казалось, искусно выделены, умело подведенные черной краской и оттененные светло-зеленой пудрой. Тонкие губы леди, напоминавшие лепестки роз, были недовольно надуты, а нос высокомерно вздернулся, когда она вскинула голову и огляделась вокруг, чтобы удостовериться, что ее появление оказало должное впечатление. Убедившись, что так оно и есть, леди Биггз сверху вниз взглянула на лорда Оадби (так как была на целую голову выше его) и с легким намеком на улыбку игриво похлопала его веером.

– Ха, Перси, – защебетала она, – здесь так же мрачно, как в темнице.

Изабелла и Гильберт задохнулись от возмущения и сжались, услышав, что это высказывание относится к их старинному дому. Замок стоял еще со времен Вильгельма Завоевателя и был одним из лучших замков во всей Англии.

– Извините, мадам, – заговорил сэр Линдел, делая вид, что не понял значения сказанного, – но мы еще скорбим по усопшим графу и графине Рашден.

Женщина, кажется, поначалу удивилась, но потом, придя в себя, недовольно посмотрела на седого рыцаря и ответила:

– Ах, да, конечно, – и холодно отвернулась, как будто догадавшись, что сэр Линдел счел ее недостаточно очаровательной, что соответствовало истине.

Пожилой человек, действительно, остался крайне недоволен опекуном, назначенным королем, и отметил, что госпожа лорда Оадби, леди Шрутон, еще менее привлекательна. Не в первый раз после смерти графа и графини Рашден сэр Линдел задумался над судьбой Изабеллы и Гильберта. Едва он вошел во двор, как тут же заметил подсматривающих через щель детей и понял, что они пришли в отчаяние, увидев своего опекуна.