Роза Бертен. Кутюрье Марии Антуанетты - [26]

Будучи мужчиной деятельным и изобретательным, Болар делил с мадемуазель Бертен всеобщее признание. Рука об руку два гиганта моды боролись за клиенток. Для своего «праздничного одеяния для представления» королеве мадам Оберкирш в первую очередь обратилась к мадемуазель Бертен, а в отсутствие модистки — к Болару: «12 июня 1784 года.

Я купила ткань и заказала одежду у Болара, поскольку мадемуазель Бертен заставляла меня долго ждать. Наряд был из золотой парчи с живыми цветами, восхитительно красивый; я получила по этому поводу много комплиментов. На него пошло не менее двадцати трех локтей материи (27 метров. — Прим. перев.); он был очень тяжелым». Однако Болар Старший использовал все средства, чтобы не ударить в грязь лицом перед вездесущей мадемуазель Бертен. Он сетовал на «вынужденные подарки», которые должен был передавать прислуге, чтобы сохранить практику у их хозяев и преградить путь работницам мадемуазель Бертен, такие как, например, расческа с кружевом, подаренная горничной принцессы де Гемене или кошелек для швейцара мадам де Тремуй.

По смелой инициативе творца мода увидела свет. Мадам Оберкирш писала: «28 мая 1784 года. Болар имел успех со своими длинными женскими накидками: он их украшал с изысканным вкусом». Мадемуазель Бертен побледнела. Метра в своей «Тайной переписке» сообщает, что недавно приехавшая иностранка, зная репутацию Болара, пришла к нему: «Я хочу, господин Болар, элегантный чепчик. Я англичанка, вдова адмирала. Устройте мне это». Ловкий торговец прикидывает, размышляет и два дня спустя приносит даме бесподобный аллегорический чепчик с газовыми воланами, изображающими волнующееся море, на котором качается целый флот, изготовленный из скроенных лент и других безделушек, а на его кораблях развевались траурные флаги по случаю вдовства этой дамы. «Когда она появилась с этой восхитительной вещью, — рассказывала графиня д’ Aдемар, — послышались крики восторга». «Фрегат» окончательно сформировал репутацию Болара.

Другой, названный им «Старушка», ее дополнил. Старый двор не одобрял высоту современных чепчиков, и Болар изготовлял их снабженными специальной пружиной, которая позволяла по желанию делать их ниже при появлении бабушки в плохом настроении. Как только сановная старушка удалялась, нажималась пружинка, и тотчас же прическа поднималась как чертик из табакерки. Опять же по свидетельству графини д’Адемар, «все молодые женщины пожелали иметь такие же, и мадемуазель Бертен не прощала ни одной из своих клиенток мгновенной безвкусных украшений Болара».

Этот человек был изобретателен, и его оригинальные творения бросали вызов изделиям Розы Бертен. Так, например, он придумал платья, получившие название «индийские»[86] — белые драпировки в окружении газа в цветную полоску, связанные друг с другом узлами или шишечками из того же газа.

Прическа с фрегатом в честь морских экспедиций Лаперуза была очень популярна. В своих «Мемуарах» Казанова отмечает: «Примерно в это время одна из неверности, на которую они шли ради законодательниц моды, любовница графа Лаперуза, умерла, проглотив портрет своего возлюбленного. Я сочинил на трагическое событие два сонета, которыми я был, и остаюсь до сих пор, доволен».

К ним добавляют несколько веточек с индийскими плодами, которые и на самом деле используются как украшения у знатных индийских женщин. Мадемуазель Бертен плачет с досады, а также от страха потерять благосклонность королевы. Настоящий кошмар! Болар обладал даром вставлять в прическу заводные автоматы. Он был ловок и проявлял чудеса профессионального воображения. Не он ли (а может, мадемуазель Бертен?) являлся автором причудливого сооружения, которое было на голове некой царственной особы во время торжественного ужина в ее честь в Трианоне? Оно состояло из сверкающей маленькой птички из драгоценных камней, которая качалась на пружинке и махала крылышками над розой.

Мадемуазель Бертен более не могла сдерживать гнев, когда узнала, что принцесса де Ламбаль представила Болара королеве. По этому случаю он преподнес Марии Антуанетте искусственную розу, распространявшую запах нежных духов, которые продавал его брат-парфюмер. Королева с удовольствием рассматривала это чудо, а Болар обратил ее внимание на то, что в чашечке цветка есть бутон, на который надо нажать. Мария Антуанетта поднесла палец, и в тот же миг цветок, который был открыт только наполовину, внезапно полностью раскрылся, и из его сердцевинки показался ее собственный миниатюрный портрет. Узнав об этом, мадемуазель Бертен начала избегать принцессу де Ламбаль. Пришлось королеве самой взять на себя переговоры и стать третейским судьей в этом конфликте. «Мадемуазель Бертен, — вспоминала графиня д’ Адемар, — с тех пор стала заклятым врагом мадам де Ламбаль, она больше не желала ее причесывать, и королева была вынуждена примирять эти две державы, потому что принцесса, как и модистка, вела себя как ребенок и признавала шляпы и капоры только от Бертен».

Болар попытал удачи у королевы, но в целом потерпел поражение. Мадемуазель Бертен сохраняла почти полную свою монополию в области гардероба Марии Антуанетты, последняя только иногда обращалась к услугам Болара, «как бы случайно», как он записал в 1781 году. Раздосадованный успехом Бертен, он выплескивает свои критические замечания по ее поводу мадам д’Оберкирш: «28 мая 1784 года. После концерта г. д’Альбаре я отправилась к Болару, торговцу модными товарами и безделушками (…). Он задержал меня на целый час, демонстрируя свой товар и выкрикивая проклятья в адрес мадемуазель Бертен, которая якобы прикидывается герцогиней, хотя никакого отношения не имеет к буржуазии. Этими жалобами он делился со всеми вновь приходящими, пока я не избавилась от его стенаний».