Ровный ветер - [6]

все в свернутой лимфе пространство куда умирать

не только что страшно но даже боишься бояться

но в рыжее зеркало в зыбь с побережья борща

офелией сливочной бряк в соблюдение часа

кончины тем временем тихо едим сообща

как будто и не был зачем же вообще отлучался

сатурнов круги озирая и разных венер

оскалиться зевом беззубо где месть не опасна

всем воплем тому возражая который велел

чье слово напалмом во рту но и ярость напрасна

«зря изумрудна трава и воздух янтарен…»

зря изумрудна трава и воздух янтарен

нет никому не буду впредь благодарен

коротко счастье но раз достается даром

медленно через пески с тюками тугими

будет и нам во дворе караван с товаром

станем до зорь пировать со всеми другими

полно впадать в младенчество или древность

нет никого кто дарил бы в обмен на верность

и без того по жабры в каждом богатства

жертвенник в фортку теперь существуем сами

жить на вершине и никому не сдаваться

радость взаимна за это и выпьем с вами

встарь громыхали в горах грешили красиво

может быть им до свиданья но не спасибо

лучше спасибо шмелям на цветущей липе

новорожденным скворцам на скрипучем вязе

лучше улыбка в раскопе на глиняном лике

тост черепком по чернофигурной вазе

здесь на заре во дворе шевелятся люди

плачет бубенчик на головном верблюде

скоро наверно и нам отбывать куда-то

с севера ветер ударами в стекла люто

черное облако над головой кудлато

но и за это ни слова хулы кому-то

«черный ночной из баллона с шипением газ…»

черный ночной из баллона с шипением газ

чтобы о свет каменистый не стаптывать глаз

неописуемо словом какие пришли

посохи в сторону наземь пустые мешки

лозунг напутственный вязью попробуй прочти

если в мозолях изрезаны блеском зрачки

те ли тела из кого теперь вынуты мы

мнут в кулаках аварийные тюбики тьмы

в синапсах совесть гнездится не дольше тепла

встань и ходи что осталось нигде от тебя

«не поднимая к звездам головы…»

не поднимая к звездам головы

обугленной напрасно их светили

последними словами говори

с окрестными предметами слепыми

возьми любой и ласково погладь

снаружи прост но весь внутри прекрасен

и обречен чего не мог понять

ни кант внимательный ни бодрый рассел

в час расставанья в ночь последних встреч

слипаясь кровеносными слоями

нам возникают зрение и речь

откуда никогда не предстояли

мы шустро обустраивали встарь

весь интерфейс пейзаж или погода

но вещи в нем не грубый инвентарь

а честные товарищи похода

врожденной неподвижностью смешны

теперь в руинах гонор или гордость

их не пускают там куда пришли

так пусть наш взгляд наследуют и голос

когда уйдем останьтесь нам верны

хотя и тоже в ночь на полушаге

дожди и лужи пни и валуны

мы всех усыновили малышами

последний голос взвейся и звени

где даже если свету смерть готова

увечные тетраэдры земли

восславят вечный эталон платона

МОРЕ

в дни юношества девушка-матрос

дала однажды в шлюпке под брезентом

потом на суше все-таки подрос

и нескольким еще предстал презентом

бессмысленно перечислять себя

подбитый бег животного дневного

так правильно что море есть всегда

так хорошо что берегов немного

минует верхнее теченье лет

вернемся все других раскладов нет

чуть времени отчаливали в крым

на пляже в жабрах доживает кто-то

ведущий род от серебристых рыб

сплошь трилобиты на семейных фото

она была русалка или с ней

чужие прежде совершили подлость

будь проклят дарвина древесный змей

подбивший глупых нас на земноводность

на каторгу вдоль пригородных рек

и очередь в крыму на чебурек

теперь поведай быстрой тишине

как сбился с курса не меняя галса

как весь в ее налипшей чешуе

под теплоходным душем чертыхался

кто предал все но трудно шел с горы

куда пешком предсмертная колонна

на прежний жертвенник принес дары

как одиссей и войско ксенофона

снесет быки мостов бетон плотин

неверные вернемся как один

по диафрагму в медленной воде

пока тысячелетие отлива

меняет эти органы на те

приспособляя ласты терпеливо

скорей диаспора ступай к себе

гипотенуза подмывает катет

устанет долгий голубь в синеве

просить посадки но земли не хватит

где проложила вечная вода

обратный курс к той девушке тогда

«сообщат вначале устно…»

сообщат вначале устно

а потом придет письмо

и недолго будет грустно

а потом пройдет само

в сердце каждого живого

вшит защитный аппарат

превращает в шелест слово

если правду говорят

впереди тверда плотина

для которой мы река

если правда не противна

значит ложь наверняка

вышел в сумрак с сигаретой

на запястье тускл жетон

жизнь как в бане перегретой

из последней кожи вон

весть приносит против ветра

буквы глупые внутри

не бери у них конверта

хоть на дату не смотри

столько страшного бывает

что наверное к утру

только зорька запылает

заболею и уйду

вниз где свет с водой сливается

к отвязанным плотам

ложь и заживо сбывается

а правда только там

САД

вот гуляю степенно себе в саду

ковыряю у гипсовой нимфы в заду

подпираю где куст в беде

как понять в раю я или в аду

если надписи нет нигде

в том что умер особых сомнений нет

то ли месяц назад то ли пару лет

здесь хронометр умолк в груди

захочу стишки запишу в тетрадь

или даже на арфе дерзну сыграть

вон в гостиной стоит гляди

а у гипсовой нимфы в глазах роса

у нее не то чтобы есть глаза

два бельма как у них у всех

но лицо точнее день ото дня

и когда врасплох глядит на меня

словно мелкий глотает смех