Ровный ветер - [5]

пока напарник сочетает кванты

чтоб незаметно у стола возник

в его мозгу хронометры и карты

которых здесь не выразит язык

а розвелл был затеян для забавы

как в парке лабиринты и завалы

бросок с оглядкой в сторону для псов

среди пустынь ненужных и лесов

конец судьбе и в дырах вся природа

когда к дверям припустит напрямик

лишь мельком в тусклом зеркале у входа

мое лицо но я уже привык

«или тот кому сперва писала…»

или тот кому сперва писала

в сумерки пленительный ходок

быстрая под липами присяга

стиснутого сердца холодок

все равно не тот с которым годы

крестиком робеет карандаш

или в зеркало с укором кто ты

что билет другому не отдашь

крестиком и есть на память вышит

защемило ниточку беда

не печалься кто-нибудь напишет

даже лучше правду чем была

потому что правда не похожа

на кривое что произошло

сорок лет не ладилась погода

а пришла расплата ни за что

суженый заворожит все ту же

к легкому подговорит греху

отовсюду выглядит не хуже

бархат в ртутных шариках вверху

молча льстить благодарить безустно

признаваться честно и всегда

тишина где исчезать не грустно

раз она роднее чем семья

здесь созвездий во весь мозг разверстка

не печалься дольше и умри

больно ли что сердце без наперстка

все иглой исколото внутри

«поскольку спит всего один из нас…»

поскольку спит всего один из нас

никто другой не закрывает глаз

или не он а кто-нибудь она

но это не меняет сути сна

сюжет же в том что все по одному

мы не живем а кажемся ему

не мы с тобой а он несет ответ

за каждый возникающий предмет

и спит не вспять а временем вперед

чтоб не случалось все наоборот

пусть явь не омрачит ему чела

чтоб завтра солнце встало как вчера

неутомим в сновидческом труде

я знаю кто и даже видел где

как древний гнев у времени в груди

живи вполголоса не разбуди

«смотри как жизнь придумана хитро…»

смотри как жизнь придумана хитро

нас в телевизор видимо поймали

космическое в звездочку нутро

и семьдесят до пенсии в кармане

вот девушки продеты в сарафан

разнузданной фантазии услуга

но бороздит моря левиафан

устроенный для нашего испуга

луга любви в распахнутой двери

там соловьи чтоб чувство не дремало

кругом добро и кажется бери

здесь все твое но денег очень мало

хоть юности диета не указ

на финишной катетер или клизма

так витгенштейн старался но увяз

в песках логического атомизма

вся полнота протянутых горстей

в зубах травинка в головах березка

тем обольстительнее чем пустей

текущий счет откуда все берется

промешкаешь и в экстерьере брешь

а дальше тело завтраку не радо

и говоришь приказчику отрежь

на семьдесят а в долг уже не надо

«где город огромен вокруг…»

где город огромен вокруг

найти в получасе отсюда

каких-нибудь быстрых подруг

друзей для пустого досуга

витрины жратвы и тряпья

гостиничный номер наутро

тогда и беда не твоя

а в книге читаешь как будто

но купол на шпилях багров

внутри где костяк настоящий

упрятан под кожный покров

по шву кровеносно саднящий

придется бояться вдвоем

в гостиничной клетке на пятом

за город огромный в твоем

мозгу с постепенным набатом

с кем попадя лучше дружи

покуда скелет не сломали

с подпорченной жизни ножи

порожнюю кожу слоями

дубленая доза тепла

и неба натянутый бубен

над теменем где ни тебя

ни города больше не будет

ЦЫГАНСКИЕ НАПЕВЫ

слепой скрипач у перехода

в очках из черного стекла

пока смеркается природа

пытает музыку всегда

как по мозгам щербатый ноготь

бедой гармонии грозя

за эту технику должно быть

ему и вынули глаза

но если пламя черных впадин

блестит из мстительных глубин

прицел смычка его понятен

я слишком музыку любил

кругом торговые палатки

еще отнюдь не берег вод

но не укрыться от догадки

куда проложен переход

он в пиджаке своем грошовом

срезает грифом фонари

всю кожу щупая ожогом

сжимая жизнь мою внутри

когда слабей и ниже ростом

навстречу участи возник

с пустой толпой перед помостом

где нищий музыку казнит

РОМАНС

когда прижмет апрель и все свои березы

найдет наперечет в больничной наготе

зачем они дрожат как облако белесы

наворожив весны а мы уже нигде

венчать повадится и уточнять своя ли

судьба сподобила да сослепу окно

крестом на пустоту где мы тогда стояли

наверное не мы но месту все равно

описка сетовать что обнимались мало

китайский отсвистал в осоке соловей

сквозь прорезь в воздухе там след от талисмана

где систола росла с диастолой своей

апрель себе варяг и всей весне никто мы

щелчком последний взгляд погаснет из окна

рассветы нипочем раз дни уже фантомы

березе все равно что дерево она

из многоствольных рощ где жизнь уже не метод

однажды обнажить до самых жил и в путь

ах не ищи меня ни в прошлый раз ни в этот

прощай всегда и больше никогда не будь

«мгновенно вернулся но вдруг никого не узнал…»

мгновенно вернулся но вдруг никого не узнал

не люди никто а со стен типовые портреты

чьи черные вещи растерянно жмутся к узлам

пространства в которое годы премудро продеты

внезапно не стало и так продолжается быть

сидят безымянно где блюдо съедают совместно

кто быстро доест наконец принимается пить

но взгляд одинаково пуст а в душе неизвестно

ведь это же кто среди всех деревянно стою

над кашей впригиб чтобы глубже полощется хобот

и кажется движется время подобно слону

животное тоже под встречный невидимый топот

которым в дорогу неловких вещей не собрать

на ощупь целы да с собой никуда не годятся