Российские самодержцы. Екатерина II. Иван Грозный - [47]

Еще во время междуцарствия в Польше царь вступил в контакт с императорским двором. Император и рейхстаг также были заинтересованы в подобных контактах. Рейхстаг в Шпейере в 1571 году даже принял решение о посылке в Москву имперской посольской миссии, которая, впрочем, так и не была отправлена. Дело ограничилось лишь такими ни к чему не обязывающими контактами. В 1576 году Иван IV предложил императору Максимилиану II совместно выступить против Стефана Батория, но к моменту прибытия его письма в Вену император скончался. Его преемник Рудольф II ограничился уведомлением о своем восшествии на престол, не пожелав пойти на союз с Иваном. В сентябре 1577 года царь вновь отправил к императору посла, Ждана Вашнина, напомнил монарху о своем предложении заключить союз и задал вопрос о разделе польско-литовского государства в случае победы союзников. Император ограничился тем, что призвал Ивана наконец предоставить ливонцам мир. В марте, 1580 года Иван вновь задал тот же вопрос: желает ли император идти рука об руку с ним. Это произошло уже после падения Полоцка. На случай, если об этом зайдет речь, посол имел инструкцию отговариваться своей молодостью и неопытностью и утверждать, что в точности ему ничего не известно. Если же его будут спрашивать более настоятельно, следовало обвинить Стефана Батория и заявить, что Полоцк занят в нарушение существующего перемирия. Император между тем хранил молчание. В ответ на это Иван IV в августе 1580 года еще раз направил к императорскому двору своего посла, И. Шевригина, и одновременно дал ему задание встретиться с папой Григорием XIII. Обоих следовало просить о посредничестве в войне между Москвой и польско-литовским государством. По-видимому, надменный царь находился в затруднительном положении, если уж решился на подобный шаг. Однако земский собор, который он созвал для обсуждения вопроса войны с Литвой, настоятельно советовал ему ввиду отсутствия средств отказаться от дальнейшего продолжения войны, которая становилась все более неравной. Император продолжал придерживаться пассивной позиции. Лишь папа пошел на предложение Ивана выступить в качестве посредника и отправил священника-иезуита Антония Поссевина с небольшой свитой в Польшу и в Москву в надежде склонить обе враждующие стороны к вступлению в антитурецкую лигу. В Польше Поссевина встретили с большим недоверием, однако при отъезде в Москву летом 1581 года искусному дипломату удалось достоверно убедиться в том, что и Стефан Баторий готов заключить мир. В действительности ему удалось найти компромиссное решение. 15 января 1582 года в Запольском Яме, маленькой почтовой станции юго-восточнее Пскова, был заключен мир. Иван отказался от Ливонии, освободил также епископство и город Дерпт, сдал Полоцк, однако сохранил за собой Смоленск. Мир, основанный на компромиссе, потребовал от Стефана Батория признаний, которые, несомненно, не без труда дались отважному королю. Иван же счел потерянным все то, что ему удалось завоевать для Москвы на западе.

В августе 1583 года Понту с де ла Гардье также вынудил царя к перемирию, которое было заключено на реке Плюссе под Нарвой. Ивану IV пришлось согласиться на то, чтобы признать захваченные шведами эстонские и ингерманландские территории собственностью Швеции. Завоеванные эстонские земли в 1584 году стали герцогством Эстонским и были присоединены к владениям шведской короны. Москва потеряла не только Нарву, теперь она была полностью отрезана от Балтийского моря.

В период, когда шли переговоры 1581 года, случилось нечто, о чем современники Ивана IV говорили лишь с содроганием. В ноябре 1581 года царь и его старший сын и наследник престола повздорили друг с другом. Псковская летопись сообщает, что Иван младший упрекал отца в том, что тот не в полную силу пытался отстоять Псковскую крепость. По версии же Антония Поссевина жена Ивана-младшего, которая была на последнем месяце беременности, попалась навстречу царю в одежде, не вполне соответствовавшей чопорным восточным обычаям. Царь избил ее палкой, окованной железом, которую всегда носил при себе. Той же ночью у молодой женщины произошел выкидыш. Иван младший поспешил к царю и призвал его к ответу. В ярости Иван IV набросился на сына, вооруженный той же палкой, и бил его, пока тот не перестал подавать признаков жизни. По-видимому, совершенное убийство повергло самого царя в ужас. Сообщают, что он собрал присутствовавших бояр, — дело происходило в Александровской слободе — сообщил им, что убил своего собственного сына и что не желает больше править, и просил их поразмыслить над тем, кому занять царский трон. Однако бояре, наученные имеющимся опытом, проявили осторожность, поскольку подозревали ловушку. Они заявили, что речь не может идти ни о каком другом наследнике престола, кроме царевича Федора, младшего сына, и просили Ивана IV не отрекаться. Неизвестно, ожидал ли царь какой-либо другой реакции. Во всяком случае, публично он выразил скорбь по убитому сыну и постоянно говорил о том, что осознает всю тяжесть вины, которую взвалил на себя. Не вполне понятно, до какой степени следует принимать всерьез откровения человека, уже явно больного. Впрочем, он, без сомнения, был движим заботой о благе государства. В 1576 году он отправил наскучившую ему четвертую жену, Анну Колтовскую, в монастырь. С двумя следующими женами, Анной Васильчиковой и Василисой Мелентьевой, он не был венчан в церкви, и в источниках они не носят титула «царицы». В 1581 году он женился на Марии Федоровне Нагой, которая происходила из того же рода, что и третья жена, Марфа Собакина. Мария в 1582 году родила сына Дмитрия, с загадочной судьбой которого связан длительный период «смутного времени» в московском государстве. По-видимому, Иван не думал о престолонаследии для малолетнего Дмитрия в связи с неизбежностью регентства.