Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй - [30]

Для оказания содействия представителям русских торговых фирм в «распродаже товаров», доставленных на пароходе «Корнилов», в Бушир из Тегерана был командирован «помощник контролера тегеранского отделения Учетно-ссудного банка Персии Лев Николаевич Дмитриев» (56).

Из отчета о торговой экспедиции парохода «Корнилов» в Персидский залив, составленного Федором Федоровичем Классингом, капитаном суда, выполнявшим также полномочия коммерческого агента РОПиТ, следует, что:

— рейс этот проходил в период с 3 февраля по 11 мая 1901 г.; до «Корнилова» русских коммерческих судов в Персидском заливе не было; «только в 1900 г., и также впервые», воды Залива посещала канонерская лодка «Гиляк»;

— назначение новой пароходной линии состояло в том, чтобы «открыть непосредственные торговые сношения» с югом Персии и портами Персидского залива;

— в Одессе «Корнилов» взял на борт «548 мест грузов» русских торговых фирм Саввы Морозова и Кузнецова, «Новой Костромской льняной мануфактуры» Барановых, «Трехгорной мануфактуры» Прохорова, сахарных торговых фирм Харитоненко и Бродской, и керосиновых торговых домов «Нобель» и «Манташев». Груз сопровождали «пять представителей вышеозначенных фирм»;

— «в качестве пассажира парохода „Корнилов“ в Персидский залив проследовал представитель голландского торгового дома в Персии „Hotz & Son“ г-н Муссман с женой и ребенком» (57).

Экипаж парохода состоял из 57 человек. По пути следования «Корнилов» посетил Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, и Суэц; 19 февраля прибыл в Джидду. Обязанности агента РОПиТ исполнял там в то время Н. Галимберти, грек. «Все другие представители европейских торговых домов в Джидде были, как один, англичанами».

Российский консул в Джидде Владимир Владимирович фон Циммерман, говорится в отчете Ф. Классинга, «принял русскую торговую экспедицию тепло и любезно». Обещал представителям отечественных промышленников и купечества «всяческое содействие для поддержания русских торговых интересов на новой линии».

«Сдав назначенный для Джидды груз», пароход «Корнилов» снялся с якоря, и 20 февраля в 10 часов утра отправился в Джибути (58).

В рапорте капитана парохода указано, что в Джидде имелось два рейда, лежавших между рифами, — внешний и внутренний. В последнем из них «для больших судов было очень тесно».

25 февраля в 7.30 утра «Корнилов» прибыл из Джибути а Аден. Стал на внутреннем рейде. «Из всех существовавших в Адене торговых домов, — докладывал Ф. Классинг, — более всего для защиты русских интересов на персидской линии РОПиТ подходит французский торговый дом „Tian & Bies“. Представитель оного, некто Морис, француз; он же исполняет должность русского вице-консула. Остальные торговые фирмы почти все английские, либо под английским влиянием».

Есть основания полагать, отмечал Ф. Классинг, что «русский сахар и мука (по качеству) будут иметь здесь спрос» (выгрузили назначенные для Адена 130 мешков муки). Персия и шейхства Прибрежной Аравии ведут «довольно бойкую торговлю с Аденом, как передаточным портом»; отправляют туда «свои произведения». Персы, к примеру, томбак (так здесь называют табак) (59).

В 5.30 вечера того же дня судно снялось с якоря и отправилось в Маскат, куда прибыло 3 марта в 7.30 утра. «На пушечный салют парохода „Корнилов“, — сообщает Ф. Классинг, — последовал ответ с Маскатской крепости, и впервые взвился над ней русский коммерческий флаг». Город Маскт «имеет небольшую бухту, способную вместить несколько судов. …. Султан маскатский получает часть содержания от англо-индийского правительства, что заставляет его подчиняться до известной степени английскому влиянию». Султан Маската, которому Ф. Классинг «имел честь представиться (вместе с капитаном „Корнилова“), очень благосклонно, — по его словам, — отнесся к новому русскому начинанию» — к установлению пароходной линии.

Один из местных коммерсантов, «единственный … не англичанин, некто Goguyer, француз», предложил «свои услуги быть … агентом РОПиТ в Маскате». Другого выбора, замечает Ф. Классинг, у РОПиТ не было.

Опережая ход повествования, скажем, что впоследствии РОПиТ отказалось от его услуг. «Ввиду выезда А. Гогуйера из Маската, — говорится в письме главного управляющего торгового мореплавания и портов на имя начальника Первого департамента МИД Российской империи от 24 марта 1904 г., — должность эта принята его племянником, г-ном Эльбазом». В связи с этим хотелось бы поинтересоваться, не располагает ли внешнеполитическое ведомство на их счет «какими-либо неблагоприятными сведениями».

На соответствующий запрос МИД статский советник Н. П. Пассек депешей от 5 апреля 1904 г. ответил следующее: «Гогуйер торгует оружием. Находится в дурных отношениях с французским консулом. …Выехал на время в Центральную Аравию. …Ведение дел передал племяннику, Эльбазу. Утверждение Эльбаза агентом РОПиТ нежелательно». Для этих целей у консульства имеется на примете одна армянская фирма (60).

Излагая в отчете сведения, собранные о Маскате, Ф. Классинг акцентировал внимание на двух моментах. Во-первых, на том, что карантин в этом портовом городе находился «в английских руках»; и карантинный патент выдавался английским консулом. И, во-вторых, что в торговом отношении, что касается ввоза, Маскат представлял собой, на его взгляд, неплохой рынок для русского керосина и леса, как строевого, так и для финиковых ящиков. Керосин здесь, отмечал Ф. Классинг, — «только русский; употребляется с сентября по март». Во время нашего пребывания в Маскате «у одного из крупных местных купцов, Каттенси Пуршотум, было еще в запасе около 5000 ящиков русского керосина» (61).