Россия на перепутье. Историко-публицистическая трилогия - [75]

В конце августа скончался Жданов. Смерть Жданова укрепляла позиции Суслова. Но прежде произошла неприятная для Суслова упоминавшаяся нами ранее, история с сыном Жданова. В то время Агитпроп (отдел агитации и пропаганды ЦК) возглавлял Суслов, который случайно избежал немилости Сталина за такой «прокол» в своей работе. Вождь даже дал указание создать специальную комиссию по «делу Лысенко». Комиссию возглавил Маленков. Позже это дело было спущено на тормозах, но предвзятое отношение Маленкова к Суслову сохранилось. В 1949 году Суслов, назначенный главным редактором «Правды» (одновременно он работал заведующим Агитпропа), на ее страницах развернул кампанию против «безродных космополитов». Космополитизм громили в литературе, театре и кино. Тоталитарная идеология в очередной раз укрепляла свои позиции не разработкой новых подходов, осмыслением ошибок, а расправой с «врагами». Общественная атмосфера в стране была удобной именно для такой недальновидной политики. Начавшаяся «холодная война» давала возможность использовать для этой цели естественные патриотические чувства людей, окрепшие после победы. Их и направили в нужное русло. Была и другая нечистоплотная, практически неафишируемая сторона этого «патриотизма» – антисемитизм. Большинство «антипатриотов» составили евреи. По долгу службы и характеру полученного образования Суслову бы и принять участие в разработке политэкономической теории, а если сказать проще – в создании упомянутого учебника по политэкономии социализма. Но Суслову досталась роль погонялы. Он в конце каждой недели докладывал Сталину, как идут дела. Сталин в последние годы жизни – это надорвавшийся от сверхчеловеческой ноши лидер. На его поступки все более и более накладываются болезни и ледяное одиночество. Он уже не может обеспечить контроль над разросшимся бюрократическим аппаратом. У вождя развивается мучительная подозрительность и иссушающая душу жестокость. Понимая, что время его истекает, Сталин самокритично проанализировал недостатки сотворенной им политической системы и попытался найти пути их устранения.

Главной своей болью он считал неспособность партии выполнять самую главную функцию, функцию постоянных исканий. Вместо этого партия принялась подминать под себя исполнительную власть и экономические структуры, дублировать их, заниматься мелочным контролем. Сталин понял: утратив способность создавать новые идеи, партия погубит себя и пустит под откос плоды всех его трудов. Стараясь усилить роль смыслового, идеологического блока партии по отношению к администраторам и хозяйственникам, он решил назначить своим преемником идеолога. И первоначально эта роль отводилась Жданову. После скоропостижной смерти Жданова роль идеологического наследника, хранителя сталинской традиции и своеобразного душеприказчика, по мысли многих авторов, Сталин отвел Суслову.

Но после смерти Сталина начались страшные времена борьбы за власть. И опытный идеолог и аппаратчик Суслов всей предыдущей карьерой был подготовлен и к переменам, и к неожиданным поворотам. Он, возможно, уже считал себя преемником Сталина, так как у гроба последнего позволил такую вольность, которая раньше для него просто была немыслима.

…У тела покойного вождя в Колонном зале Дома Союзов в почетном карауле стоят его верные соратники. Оркестр играет «Меланхолическую серенаду» Чайковского. Дирижирует оркестром Гаук, Давид Ойстрах играет на скрипке. И вдруг от группы высших руководителей партии отделяется Суслов и медленно идет к оркестрантам. Подходит к Ойстраху и тихо что-то ему говорит. Музыкант, продолжая играть, полуобернулся и выслушал. И тотчас темп игры чуть ускорился, скрипка зазвучала быстрее. Суслов, по-прежнему бледный как полотно, возвратился в строй почетного караула. Но дела закрутились так, что Суслов даже не вошел в новый состав Президиума ЦК, хотя остался секретарем ЦК. В старом противостоянии Суслова и Маленкова, всех против всех, в то время победил последний. Позже фигуры были расставлены по-иному. Недостаточно грамотный, чрезвычайно энергичный, склонный к переменам и реформам, Хрущев по своему характеру и политическому темпераменту был прямой противоположностью осторожному Суслову. В своей администрации Хрущев сам был и главным идеологом, и министром иностранных дел. Он непосредственно сносился с руководителями других коммунистических партий. И хотя энергии Никите Сергеевичу хватало на все, ему нужен был член Президиума ЦК, который руководил бы повседневной деятельностью многочисленных идеологических учреждений. Выбор Хрущева пал на Суслова, несмотря на то что авторитарный, закосневший в узком догматизме стиль идеологического мышления Суслова с трудом вписывался в живую, устремленную к переменам политику Хрущева. Суслову пришлось проявить особую тактическую гибкость, изменить свои прежние позиции и взгляды. Способности к мимикрии у Михаила Андреевича были выработаны годами партийной и аппаратной работы. Он изменился, но не настолько, чтобы осознать, что идеология партии требует ревизии. Ревизионизм нужен был партии как воздух. Но по сложившейся традиции он отождествлялся с оппортунизмом, а последний всегда и везде скатывался в болото конвергенции. Не надо скатываться в болото. Потом были Брежнев, Черненко, Андропов, Горбачев. И всегда – второй Суслов. Человек, от которого зависело, быть коммунизму или нет, – ничего не сделал такого, что могло опровергнуть первую часть его прозвища: «серый». Серый – он и есть «серый», серая личность. Хотя похоронен рядом со Сталиным. За всю свою 35-летнюю деятельность на ответственных постах в ЦК Суслов не написал ни одной книги, не внес в марксистскую теорию ничего нового. Все его «труды» уместились в трех не слишком больших по объему томах (это его речи, выступления по разным поводам). Рой Медведев и Дмитрий Ермаков явно льстят ему, когда в политическом портрете Суслова под названием «Серый кардинал» пишут: «Многие юбилейные кампании, организатором которых как член Политбюро ЦК КПСС, отвечающий за вопросы идеологии, был Михаил Андреевич, проводились с такой вызывающей примитивностью и сопровождались столь грубой ложью, лестью, что люди нередко задавались мыслью: чего же на самом деле добивается Суслов – поднять или уронить авторитет восхваляемых им лидеров партии?» Вопрос, как говорится, становится излишним, если вспомнить, как дорогой нам Михаил Андреевич лобызал любимого всем народом Леонида Ильича.