Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 - [24]
Изменения в этой пограничной зоне в конце XVIII – начале XIX столетия только усугубили традиционную лояльность местных элит по отношению ко всем сторонам, что иллюстрируется политической карьерой Иоанна Каподистрии. Его двойная приверженность России и делу греческого освобождения была источником оригинальности его политического видения и, в конечном счете, причиной постигшего его поражения. Совершеннолетие Каподистрии совпало с концом Венецианской республики и французской оккупацией Корфу. Получив медицинское, правовое и философское образование в Падуанском университете, он вернулся на родину и некоторое время работал врачом. После занятия Корфу русскими войсками в 1799 году молодой грек поступил на службу в русский военный госпиталь. Его способности и образование вскоре позволили ему перейти на государственную службу и стать секретарем Законодательного совета Республики Семи Островов, созданной под совместным российско-османским протекторатом в 1800 году. С 1803 по 1807 год Каподистрия фактически был министром иностранных дел нового государства[229]. Его пророссийская ориентация основывалась на убежденности в том, что освобождение Греции могло произойти лишь благодаря помощи России. Поэтому Каподистрия отказался от предложения перейти на французскую службу после заключения Тильзитского мира в 1807 году, положившего конец краткому существованию Республики Семи Островов. В 1808 году Каподистрия принял предложение российского канцлера Н. П. Румянцева и поступил на русскую дипломатическую службу в чине статского советника. Ко времени Венского конгресса Каподистрия стал российским статс-секретарем, ответственным за восточную политику России.
Политические взгляды Каподистрии сформировались под влиянием философии Просвещения и отражали сложный процесс формирования модерной греческой идентичности. Отвергнув крайности Французской революции, он предпочел добиваться греческого освобождения и более либерального миропорядка посредством постепенных реформ и развития образовательных учреждений. Его видение политического устройства постнаполеоновской Европы предполагало создание национальных государств и введение конституционных режимов, однако он оставался человеком Просвещения, поскольку полагал возможным осуществить эти преобразования лишь «сверху», т. е. с помощью государственной политики реформ[230]. Несмотря на свою приверженность делу греческого освобождения, Каподистрия не был демократом и стремился осуществить задуманное не посредством восстаний и революционной борьбы, а при поддержке легитимных монархов. Примечательно, что своего наибольшего успеха он добивался тогда, когда ему удавалось повлиять на Александра I. Таким образом, Каподистрия оставался в рамках парадигмы просвещенного абсолютизма, несмотря на то что объективно его проекты способствовали возникновению нового политического порядка.
Каподистрия начал формулировать свое видение восточной политики России еще до того, как фактически стал министром иностранных дел Александра I. В конце первого десятилетия XIX века он жил в Петербурге и служил в Коллегии иностранных дел, составляя время от времени записки для российского канцлера Н. П. Румянцева и проводя свободное время в узком кругу эмигрантов из Османской империи, в особенности в семье молдавского боярина Скарлата Стурдзы[231]. В записке, составленной в 1810 году, Каподистрия предложил свои соображения о том, как поскорее покончить затянувшуюся войну с Османской империей в условиях надвигавшегося конфликта с наполеоновской Францией. Каподистрия утверждал, что способность Порты оказывать сопротивление России определяется во многом поддержкой фанариотов. Лишенные отечества, последние нашли убежище в Османской империи и потому были заинтересованы в ее сохранении. В то же время фанариоты как наследники Византии считали Молдавию и Валахию принадлежавшими им по праву вотчины и были готовы настаивать на их удержании в османской орбите до тех пор, пока Россия не предложит альтернативы
