Россия и русские. Книга 1 - [56]
Вскоре после возвращения из Пскова Иван распустил опричнину и запретил даже упоминать ее название. Вероятно, ему стало абсолютно ясно, что опричнина не выполняла предназначенной ей функции очищать землю и укреплять власть царя. Наоборот, она сеяла разрушение и распри, излишне усложняла саму систему управления, придавала ей авторитарный характер, крайне обременительный для страны. Историки глубоко разошлись в оценках действий Ивана. Возможно, модель опричнины в его представлении включала элементы испанской инквизиции, порядки воинствующих балтийских рыцарей и даже иезуитов. Кто-то же рассматривал опричнину как фактическое возрождение удельных княжеств, где Иван мог править как на своей земле, не связанный ограничениями, присущими монархическому правлению христианских государств>89.
Понятие опричнины как удельного княжества заслуживает доверия из-за следующего факта. В 1575 г. Иван ненадолго посадил на трон Симеона Бекбулатовича, служилого татарского князя, назвав его «великим князем всея Руси» (но не царем), позволив ему править земщиной и попросив разрешения на борьбу с предателями на территории его собственного удела>90. Бекбулатович был внуком Ахмата, последнего хана, претендовавшего на правление Золотой Ордой, поэтому поступок Ивана мог расцениваться как своеобразный отказ от попыток формирования сложных институтов, нужных для растущей европейской державы, гротескным возрождением правопорядка Чингизидов и относительной простоты системы управления степных ханств. Казалось, удобнее соблюдать государственный интерес (raison d’etat) в удельных владениях или ханстве, чем добиться согласия с церковью и Боярской думой.
Иван был очень противоречивой натурой и не только из-за своеобразного склада психики. Он пытался найти для своей власти новую базу, соответствующую как огромной и все увеличивающейся территории его государства, так и грандиозной исторической миссии Москвы, на выполнение которой Иван и претендовал. Он хотел править в соответствии с законом Божиим, но также чувствовал, что князь должен иметь и исключительные права, особые «привилегии». К тому же царь желал обладать абсолютной властью, чтобы, не потакая боярам, привыкшим получать чины в соответствии с происхождением, создать мощную и многочисленную армию. Его крайняя набожность и посвящение себя задаче, которую, как он полагал, возложил на него Господь, перемежались с периодами нелепой чувственности, садизма, разврата и пьянства. Во время этих периодов Иван проявлял необузданную гордыню, утверждая, что цари несли особую ношу и поэтому им прощались те грехи, которые другим людям прощать было нельзя. Эта внутренняя неупорядоченность говорила о том, что Иван разрывался между идеей Третьего Рима, степным ханством и подающей надежды европейской державой; между смиренным, богобоязненным византийским правителем, кочующим наездником-полководцем и разумным безжалостным князем эпохи Возрождения. Все политические и религиозные традиции Евразии, казалось, встретились и вступили в конфликт в личности Ивана, столь необычной и терзаемой внутренними противоречиями.
Когда царь уставал от внутреннего конфликта или когда ему становилось страшно, что враги могут его низвергнуть, он искал своеобразное «прибежище» в идее объединения с Польшей, раз уже спасшей Литовское княжество, или даже подумывал бежать в Англию. Он послал королеве Елизавете несколько писем, осторожно выясняя условия, при которых он мог бы в случае необходимости найти убежище в ее государстве>91.
Правление Ивана раскрыло в драматической и даже страшной форме всю парадоксальность попыток создать мировую империю на незащищенной и неблагодатной земле северо-востока Европейской равнины. В военном плане Московия становилась ведущей державой. В экономическом — была весьма многообещающей благодаря своим богатым людским и территориальным ресурсам. Однако уровень ее технического развития оказался слишком примитивен для мобилизации всех этих ресурсов, а расслаивающаяся, ограниченная и патримониальная природа унаследованной Русью социальной структуры препятствовала объединению ее сил. Перед лицом этих трудностей Иван достиг неплохого результата, но этот результат обошелся очень дорого как ему самому, так и его несчастному народу.
К концу правления Ивана IV большая часть центральной Московии была опустошена, так как крестьяне бежали от разорительных налогов и трудовых обязательств в поиске лучших условий на монастырских землях и открытых границах. Многие бояре оказались уничтожены, но боярство продолжало существовать как класс, а его межродовые конфликты ослабляли государство и в XVII в. Молодая служилая знать, получив поместья, добилась более высокого и прочного статуса, но она оставалась еще достаточно бедной социальной группой, а ее положение отличалось нестабильностью. Духовенство было деморализовано охотой за еретиками, в то время как горожане все жестче облагались налогами и плюс к тому связывались «круговой порукой».
И наконец, Иван не закончил создание институтов, которые соединили бы сильные местные общины с центральной администрацией и таким образом обеспечили бы государство прочной публичной поддержкой. Вместо этого царь утвердил традицию, согласно которой мобилизация и объединение русской земли требовали от ее правителей не только решительности, жестокости и властности, но и нарушения закона Божия, что грозило разобщением, деморализацией и подрывом тех идеалов, которые проповедовала сама монархия. При отсутствии установленных законом промежуточных институтов, связывавших население и центральную администрацию, государственная власть на местах оборачивалась самодурством правившей там знати. То, чем занимался Иван, являлось не строительством государства, а огосударствлением личного главенства. Именно таким образом определилась особенность русского стиля правления: огромная, разнообразная и незащищенная империя, основанная наличной власти.
