Россия и русские. Книга 1 - [37]

В конце XV в. оставалось много нерешенных вопросов, связанных с идентификацией Москвы как государства. Было ли оно наследником Чингисхана, членом степного монгольского союза? А может, истоки правления московского князя стоило искать в византийской традиции, только недавно прерванной османами? Если так, каково же было отношение к этой традиции? Заключалось ли ее основное значение в православной вере или в императорской власти?

На протяжении конца XV–XVI вв. Москва продолжала сталкиваться со стратегическими дилеммами, возникавшими из-за ее геополитического положения. Постоянная опасность исходила с двух сторон: с запада, от Польско-Литовского государства, и с юга и востока, от Золотой Орды, Крыма, Сибири, Казани и Астрахани. Территориальные завоевания не решили эту проблему, наоборот, они сделали Москву соперником Швеции, Дании, Османской империи и рыцарей Тевтонского ордена. Чем обширнее становились московские земли и богаче ресурсы, тем незащищеннее оказывались ее границы и многочисленнее потенциальные враги.

С окончанием династической войны XV в. Москва провозгласила себя сторонником единства всех православных людей и восточных славян, несмотря на неблагоприятные последствия, связанные с падением Византии. Церкви хотелось, чтобы великий князь назывался самодержцем (автократом) и царем (базилевсом, императором). Эти титулы были призваны символизировать как религиозное, так и имперское наследие Византии, однако князья не спешили идти навстречу пожеланиям Церкви. Сначала они одобрили титул царя (в тот период это слово было ближе к слову «хан») и использовали его в документах, обещавших безопасное передвижение по территории Руси (наверное, в этом качестве они заменили хана Кипчака). Потом этот термин был осторожно расширен и к нему был добавлен титул «государь всея Руси», который, с одной стороны, был созвучен титулу митрополита, а с другой — пресекал притязания Литвы на киевское наследие. Князья также начали использовать для государственной княжеской печати эмблему двуглавого орла в ее византийском варианте. В 1547 г. во время коронации Ивана IV титул «царь» был впервые употреблен в конкретном церемониальном обозначении великого князя Московского. Однако и тогда оставалось не совсем ясно, был ли он ближе к «хану» или к «базилевсу»¹.

Иван III (1462–1505) был талантливым, хитрым, гибким и жестоким политиком, подчинявшим все достижению главной цели — обладанию властью над всеми территориями Руси. Ради этого он даже мог пожертвовать семейными связями, что и продемонстрировал разводом со своей первой бездетной женой и отношением к дочери, которую он выдал замуж за литовца и фактически обрек на заточение и смерть в принявшей ее стране. Следует заметить, что Василий III (1505–1533), выбранный отцом как наследник лишь после долгих колебаний, стал достойным продолжателем отцовского дела. С 1460-х по 1520-е гг., во время правления Ивана и Василия, посредством династических браков, давлений или завоеваний, Москва завладела территориями Ярославского, Ростовского, Тверского и Рязанского княжеств.

Самой же большой наградой стал Новгород. Положение этого мощного с экономической и слабого с политической точки зрения центра зависело от покровительства Золотой Орды. Ее ослабление в период с XIV по начало XV в. привело и к некоторому падению новгородского статуса. Спустя примерно полвека после смерти Александра Невского, в начале XIV в., горожане отвергли титул князя Новгородского и вместо этого признали формальный сюзеренитет за внешним правителем, обычно тверским или московским князем. Отсутствие местного правителя привело к тому, что распри боярских кланов ослабили военную мощь города. С ростом Москвы и Литвы жители Новгорода оказались перед выбором союзника. С одной стороны, Москва была православной, как и сам Новгород, а Литва сначала языческой, а потом католической. С другой стороны, Литва предоставляла большие возможности для тесных отношений с торговыми партнерами из Европы и контакт с европейской культурой позднего Средневековья и эпохи Возрождения.

К концу XV в. Московия стала намного могущественнее, и в Новгороде борьба между ее сторонниками и сторонниками Литвы приняла еще более ожесточенный характер. После бурного обсуждения в 1471 г. вече решило отклонить московские притязания и пригласить на правление литовского князя Казимира IV. Иван III ответил тем, что послал карательные отряды, которые разбили более многочисленное, но менее опытное новгородское ополчение. В итоге в Новгороде установилось московское правление.

Победа Ивана говорила о многом: Москва столкнулась с самым большим государством на Руси, к тому же близким ей по социально-политическому строю. Узнав о том, что не только бояре, но и простые горожане могли влиять на принятие решений, великий князь позаботился об их политическом воспитании и стал проповедовать идею московской религиозной и национальной миссии. Иван временно признал право Новгорода на самоуправление, по крайней мере на словах, ища в жителях скорее союзников, чем подчиненных. Однако в городе все еще существовала и продолжала активно действовать пролитовская партия, собравшаяся вокруг семьи Борецких, а вече не разорвало связей с Литвой. И в 1478 г. Иван решил окончательно присоединить Новгород. Он послал туда новое войско, которое захватило город, у вечевого колокола демонстративно «вырвали язык» и увезли его в Москву. Иван лишил собственности и сослал немало состоятельнейших бояр, а в 1494 г. закрыл Немецкий двор, изгнав оттуда торговцев