Россия и последние войны ХХ века - [2]

Так, в 1997 году, после американо-российской встречи в верхах, на которой Россия уступила по вопросу о расширении НАТО, «Файнэшнл тайм» писала о «Ялте наоборот». А премьер-министр Польши Ежи Бузек прокомментировал: «Решение Сената США означает окончательное преодоление Ялты единственной оставшейся сверхдержавой» [5].

Корреспондент газеты «Гардиан» Дэвис Херст, напоминая о временах победы России над Наполеоном, отметил: впервые с Венского конгресса 1814 года карту Европы перекраивают без ее участия, перечеркивая решения Ялтинской конференции и лишая Россию статуса великой державы. «Такое положение создалось в результате геополитических уступок Западу, сделанных последним лидером Советского Союза, Горбачевым».

9 мая 1997 года германская левая газета «Юнге Вельт» так обрисовала новое положение России, создавшееся вследствие сделанных ею беспрецедентных геополитических уступок: «В 52-ю годовщину победы над фашизмом Россия посредством бывших союзников по оружию и вновь поднявшейся Германии поставлена в положение, напоминающее первые годы молодой Советской республики… Россия, которая убрала антагонизм двух систем путем саморазрушения своего порядка, отпихивается на край политической географии [6]. Поскольку Россия разрушилась экономически, культурно и духовно, она перестала быть архитектором мировой политики и опустилась до роли глупого Вани для западных политических стратегов».

Характеристика кажется предельно жесткой, но вряд ли можно оспорить точность передачи ею положения дел. И, на мой взгляд, такая жесткость все же лучше и здоровее странного упорства, с которым иные отечественные политологи продолжают утверждать, будто «холодная война» закончилась неким общим сладостным примирением, а не крушением и ликвидацией СССР, то есть исторической России. Ликвидацией столь полной, какая, стоит заметить, происходит лишь в случае безоговорочной капитуляции, когда побежденная сторона полностью сдается на милость победителя. Такая ликвидация не была осуществлена даже в отношении Германии и Японии, хотя по юридическому смыслу формулы безоговорочной капитуляции победители — и главный из них, СССР, — имели на это право. С самим СССР история обошлась гораздо более жестоко.

И странно видеть, что Сергей Рогов, директор Института США и Канады, в том же 1997 году находил возможным писать: «Расширение НАТО ставит под сомнение представление о том, что «холодная война» завершилась без побежденных и победителей…» [7].

В подобных представлениях Рогов совсем не одинок. Так, Сергей Кортунов на страницах той же «Независимой газеты» и в том же 1997 году сетовал: «Ни договор «2+4», ни Парижская хартия, ни Договор ОБСЕ не были капитуляцией СССР или России, они были равноправными и равнообязательными соглашениями сторон о преодолении конфронтации…

Сейчас мы являемся свидетелями того, что вместо строительства Большой Европы со стороны Запада предпринимается попытка ревизии всего послевоенного мирового порядка, всей Ялтинской системы международных отношений».

Дорого же заплатила Россия за эти нелепые иллюзии «неконфронтационности», за веру в то, будто Запад и впрямь не имел иных целей в «холодной войне», кроме как организовать вместе с СССР-Россией мирный кондоминиум — если не всепланетный, то, по меньшей мере, всеевропейский. Нет, о таком кондоминиуме речь могла идти лишь на пике советской мощи, и в определенной мере его-то и устанавливали Ялтинские и Потсдамские соглашения. Но упадок этой мощи — вначале именно в сфере духовной, а не в военной, что нашло выражение в бессмысленной формуле «вхождения в мировое сообщество» [8], конечно же, выбил всякую почву из-под идеи кондоминиума. Зато с тем большей силой зазвучали на Западе речи о победе — о ней, а не о каком-то равноправном партнерстве [9], с иллюзиями которого все еще не в силах расстаться отечественные либералы-западники. Вехами же на пути к этой победе как раз и стали и объединение Германии на условиях Запада, и Парижская хартия 1990 года, которую Бжезинский называет именно актом капитуляции СССР в «холодной войне». А в 1992 году он уже назвал Россию «побежденной страной».

И Ельцин, заявивший на одной из встреч с американским президентом: «Мы вместе победили в «холодной войне»», был просто смешон, ибо в США никто и не думал скрывать ни того, о чьей победе идет речь, ни роли специфических организаций и приемов в достижении этой победы. Именно так — «Victory» назвал свою книгу бывший сотрудник ЦРУ Питер Швейцер, сформулировав проблему с подкупающей откровенностью: «Изучать крах Советского Союза вне американской политики почти равносильно расследованию внезапной, неожиданной и загадочной смерти без учета возможности убийства или, по крайней мере, изучения связанных с ним обстоятельств».

И он же цитирует шефа ЦРУ Джеймса Вулси, который заявил, вступая в должность: «Да, это мы прикончили Гигантского Дракона!» Тот же Вулси воздал должное и внутренней «пятой колонне», действовавшей в СССР: «Мы и наши союзники вместе с демократами России и других государств бывшего советского блока одержали победу в «холодной войне»».