Россия и последние войны ХХ века - [11]

И, разумеется, сразу же стало ясно, что клич «Vae Victis!» [67] для Pax Americana так же актуален, как и для Pax Romana. Никто и не собирался скрывать этого, а если СССР, а затем РФ так и не смогли освободиться из плена последней утопии, полагая, будто другая сторона вкладывает в слово «победа» сугубо олимпийский, спортивный смысл, то подобная неадекватность реакции противника лишь усиливала волю Pax Romana к господству — причем с применением всех средств.

Пацифистские иллюзии отечественных западников в отношении США столь безосновательны, что объяснить их можно лишь либо сознательной коллаборацией, либо полным невежеством, незнанием хрестоматийных известных заявлений и позиций, которых никто и не думал скрывать.

Напротив, откровенность, с какой в США не раз заявлялось о готовности использовать военную силу — и вовсе не во имя неких абстрактных «прав человека», а для реализации целей господства, — пожалуй, аналогии имеет только в милитаристской традиции Германии.

Так, Мэхен писал: «Военная сила — один из преобладающих политических элементов для оправдания политики… Конфликты на международной арене закаливают нации и способствуют их возмужанию» [68]. И дистрофические «права человека» здесь решительно ни при чем: по мнению Мэхена, кроме национально-эгоистического интереса нет ничего, что двигало бы развитием отношений между странами, и незачем маскировать это.

Мне возразят: это конец XIX — начало XX века, когда ницшеански окрашенный милитаризм входил в моду. Но вот что писал Киссинджер уже после Второй мировой войны, тогда, когда исчезновение СССР до конца столетия, хотя и желанное, трудно было вообразить: «Война должна быть используемым инструментом политики… Неспособность использовать силу может увековечить международные споры» [69].

Уже в 1950-х годах, как об этом стало известно лишь в 1990-е, ЦРУ создало в нейтральной  Австрии более 80 секретных складов с вооружением, боеприпасами, взрывчатыми и химическими веществами. Некоторые из них не обнаружены до сих пор [70].

Однако с самого начала «холодной войны» в понятие такой силы включалось и ядерное оружие, вопрос о применении которого США и их союзники неоднократно переносили в сугубо практическую плоскость. Использование атомных бомб планировалось американцами еще во время войны в Корее. Кроме того, как стало известно из рассекреченных документов Пентагона, о чем первым сообщил американский научный журнал «Буллетин оф атомик сайентистс», с 1961 по 1963 годы американцы хранили на территории Кубы атомные бомбы. Ядерные удары был готов нанести Израиль в 1973 году. В 1982 году в англо-аргентинском конфликте из-за Фолклендских [71] островов корабли британских ВМС имели на борту готовое к применению ядерное оружие. А в 1994 году из публикации Джеймса Гэлбрейта [72] стало известно содержание «Записи заседания Национального совета безопасности 20 июля 1961 года» с грифом «Совершенно секретно, только для ваших глаз». Ее сделал полковник Говард Бэррис, военный помощник тогдашнего вице-президента Линдена Джонсона, для своего шефа. Речь на заседании шла о возможности нанесения упреждающего ядерного удара по СССР, а председательствовал на нем полгода назад вступивший в должность президент Джон Кеннеди. Последний не только не попытался противостоять этим планам военных, но, судя по записи, инициативу встретил благосклонно и даже готов был поторопить военных. Последние, несмотря на явное тогдашнее преимущество США над СССР в ядерных вооружениях [73], предлагали годичную или двухгодичную «оттяжку», с целью еще большего наращивания отрыва [74].

Вот что предшествовало «бессмысленной», согласно перестроечной идеологии, советской гонке за ядерным паритетом — достигнутым ценой немалых жертв и усилий всей страны и, начиная с Горбачева, пущенным под откос.

Немаловажен и факт председательствования Кеннеди, тогда буквально обожаемого советским общественным мнением. Между тем, любой американский президент остается связанным преемственностью крупных стратегических целей, в разряд которых никогда не входило долгосрочное дружественное партнерство с Россией. К сожалению, иллюзии такого партнерства до сих пор не изжиты у нас в стране и в известной мере возродились в эпоху Клинтона, который, однако, как сообщила газета «Вашингтон пост» в декабре 1997 года, в ноябре того же года подписал секретную директиву, в которой говорил о возможности нанесения ядерного удара по российским военным и гражданским объектам.

Дать объяснение такого решения Клинтон не счел необходимым. В том же 1997 году в документах по «стратегии национальной безопасности», подписанных Клинтоном, было заявлено, что США будут применять силу решительно и односторонне. В таком контексте высказанная несколько лет назад Мадлен Олбрайт надежда, что России «надоест тема НАТО» и что она «перестанет воспринимать мир в тонах «холодной войны»», несомненно, отзывается черным юмором, а «ястребиная» позиция Мадлен Олбрайт [75], которую некоторые [76] стремятся представить неким исключением, как видим, напротив лишь является последовательным развитием магистральной линии. И делать это тем легче, что необходимость маскировки исчезла вместе с могущественным соперником.