Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917 - [33]
Глава 10
Дон и царская власть в 1614–1671 гг
Независимая политика Дона вызывала неоднократные жалобы, увещания, угрозы и репрессии со стороны метрополии. Так, в 1625 г. Михаил Феодорович жаловался, что казаки отказываются понять его союз с Турцией и Крымом, не хотят идти против Польши и «живут все самовольством», громят берега Турции и Крыма, упорствуют в поддержании своего союза с Запорожьем. «И то они делают воровством и государеву велению во всем противятся». Боярам повелено было, в разговоре с донскими послами, все это «выговорити им сердито».
«Писано вам во многих грамотах, и вы то наше царское повеление ставите ни во что… и то нам в великое подивление…» Царь напоминал казакам «прежнюю неволю» и свое к ним «милосердое жалованье»: «прежних ваших грубостей, которые есте учинили Московскому государству, мы ничего не попамятовали…» Царь напоминал казакам о всегдашнем торжественном приеме им лично казачьих послов, о субсидии Войску деньгами, воинскими припасами и хлебом, о дарованном казакам праве торговли с украинными городами и приезда их на Москву. Мы, писал царь, «вольность вам учинили, чего изначала ни при которых государех не бывало». Царь объяснял и причину такого отношения: «а то есмя все чинили, чтобы вы нашего повеления слушали» и не воевали с Турцией и Крымом. Но казаки «повеления николи не слушали»: «помочи» против Польши не дали; на Волге, Яике и Каспии шли грабежи.
Царь угрожал за дальнейшее ослушание репрессиями: «и нам за такие ваши грубости жаловати будет не за что и в городы ни в которые вас пускать и с запасы ни с какими из городов к вам ездить не велим». Чтобы усилить впечатление, царь приказал схватить атамана зимовой станицы Алексея Старово и 5 казаков и послать их в ссылку «для береженья», как говорилось в указе, и «корм им давать не от велика». По приезде посольства в Белоозеро «велено у них быть приставу и корму им не давать, ив двора никуда не спускать», и чтоб никто «письма к ним не привез и у них не взял». Тюремное заключение посольства длилось два года[132]. Это была обычная в то время форма международной репрессии на Востоке. Перерыв сношений был закончен примирением в 1627 г.
Однако уже в том же 1627 г. патриарх Филарет, истинный руководитель всей политики, именем царя снова угрожал казакам: «или того себе чаете, что мы, великий государь, не можем с вами управитца»[133]. За дальнейшее непослушание угрожал царь «казнити смертию» казаков.
2 июля 1629 г. последовала новая грамота, что царь и патриарх на казаков «кручиноваты, какими обычаи вы так делаете не по нашему указу». Грамота угрожала казакам «от патриарха… быти в полном запрещенье» – угроза для верующих людей очень серьезная[134].
Наконец, гнев царя разразился. На Дон в 1630 г. послан был дворянин Иван Карамышев с грозным указом. С полным сознанием прав метрополии, грозности царского гнева против колонии, Карамышев приехал на Дон в Войско. «И, – описывали казаки царю, – приехав тот Иван Карамышев нас, холопей, хотел казнью смертною казнить, вешать и в воду сажать и кнутьями достальных бить, и мы, холопи, твоего государева указу и грамоты», на это у Ивана Карамышева «не поединожды спрашивали, и он ответил: «нет-де у меня государевой грамоты и ни наказу, ни какого твоего государева указу нам не сказал, а нас своим злохитрством и умышленьем без винной вины хотел казнить, вешать и в воду сажать и кнутьями бить и кожами резать, а сверх того, Иван Карамышев учаль с крымскими и с нагайскими людьми ссылатца, чтоб нас всех побить и до конца погубить и разорить и искоренить и городки наши без остатку пожечь, чтобы наше донских атаманов и казаков, на Дону и по заполью, везде имя казачье не именовалось…»
Такая попытка представителя метрополии уничтожить вольную колонию при помощи казней и разорения, при поддержке коренных и извечных врагов России и казачества, потрясла душу свободных граждан Дона до самой глубины и придала их словам, обращенным к царю, силу и мощь, и выразительность истинно библейские:
«И мало тот Карамышев, за грехи паши, попущением Божьим, а действом диаволим, того своего злоумысла не совершил было, но благий, всещедрый, человеколюбивый и в Троице славимый Бог наш неостави достояние своего до конца, и молитву и смирение раб своих услыша и к тебе, государю, правую нашу службу видев, прореченную пророком: «посещу жезлом беззаконие и ранами неправды их, милость же свою не отиму от них», и помиловал Бог нас грешных, объявил нам Христос то злоумышленье Ивана Карамышева, что он без твоего, государева, указу, умыслил всех нас на Дону, низовых и верховых, побить, и городки наши дожечь, и мы, холопи твои, видя его, Иваново, над собою злоухищренье от горести душ своих, за его великую неправду того Ивана Карамышева обезглавили».
Таков был ответ Донской республики на попытку беседовать с ее гражданами языком, обычным на Москве! Правда, казаки отговаривались, что если бы Карамышев предъявил царский указ, то ему они подчинились бы: «как противу солнца зреть нельзя, так противу тебя, великого государя, нам, холопем твоим, бесстрашным быть нельзя. Ты, государь, волен в головах наших, а без твоего указу Карамышеву нас всякой казнью казнить было не за что».
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.