Россия. ХХ век начинается… - [129]

.

Габер продолжал разработки химического оружия, и лаборатория создала горчичный газ – коричневую жидкость с запахом чеснока или горчицы. Горчичный газ было удобнее размещать в артиллерийских снарядах. К июлю 1917 года Германия произвела 1 миллион снарядов, содержащих 2500 тонн горчичного газа, а 12 июля тяжелая артиллерия рейхсвера начала обстрел британских позиций снарядами с горчичным газом. Британские госпитали заполнились отравленными солдатами. За месяц погибло более 15 тысяч английских солдат и офицеров. С июля 1917 года до конца войны от горчичного газа пострадало более 100 тысяч военнослужащих Антанты.

В результате изысканий германских ученых 12 июля 1917 года у бельгийского города Ипр англо-французские войска были обстреляны минами, содержавшими маслянистую жидкость. Так, впервые Германией был применен иприт. Он получил название «желтый крест».

Союзники приняли ответные меры и стали применять отравляющие газы против армий Тройственного союза, но германских масштабов массового убийства военнослужащих никогда не достигали.

Гонка между внедрением новых и более эффективных ядовитых газов и разработкой эффективных мер противодействия, названная «газовой войной», продолжалась до ноября 1918 года[569].

Правительствам Антанты стало ясно, что победы на полях сражений им достичь не удастся. Окончание мировой войны вооруженными средствами отдалялось на дальнюю перспективу.

На Западном фронте фронт стабилизировался на протяжении 700 км. Вдоль всей линии фронта были созданы две непрерывные линии траншей, одна против другой, оплетенные рядами проволочных заграждений. Траншеи стали быстро совершенствоваться, дублироваться постепенно второй линией с ходами сообщений между обеими линиями и усиливаться блиндажами и прочными убежищами. Глубоко эшелонированная оборона изредка прерывалась наступательными действиями на небольшую стратегическую глубину. Максимальная концентрация вооружений была на сравнительно узком участке от Меца до Кале, обеспеченной развитой транспортной сетью.

Тысячи германских орудий перепахивали снарядами каждый метр позиций войск Антанты, но, когда пехотные цепи поднимались в атаку и преодолевали проволочные заграждения, солдаты Антанты выходили из бетонных блиндажей и открывали кинжальный огонь из пулеметов по пристрелянным секторам обстрела. Иногда продвижение измерялось сотнями метров и достигалось ценой колоссальных человеческих жертв. В случае контратаки в такой же ситуации оказывались французы и англичане. Но даже когда сопротивление противника после артподготовки оказывалось дезорганизованным, требовалось значительное время, чтобы преодолеть перепаханную снарядами местность. Его было достаточно, чтобы противник по железнодорожным и рокадным дорогам в глубине своей обороны успевал подтянуть резервы и блокировать прорыв. Все многолетние попытки даже с помощью танков разрушить германскую оборону силами англо-французских войск приводили к незначительным территориальным успехам в масштабе нескольких километров.

Разгромить Германию и Австро-Венгрию можно было только посредством наступления на Восточном фронте и силами русской армии, обеспеченной техникой, амуницией и боеприпасами за счет поставок из стран Антанты, достичь Вены и Берлина. За годы войны ни один солдат Антанты так и не ступил на землю Германии, в то время как немецкие войска бесконечно долго разоряли Северную Францию, а германские самолёты и дирижабли бомбили Англию днем и ночью.

Несопоставимое количество жертв, понесенных под Верденом, и людских потерь во время Брусиловского прорыва в 1916 году доказали этот очевидный стратегический факт. Западный фронт оказался неприступным для численно превосходящих сил Антанты.

Все надежды они возлагали на материальную помощь США и прорыв австро-венгерского фронта на польских равнинах, где не было эшелонированной обороны, силами русской армии.

В начале переломного в истории 1917 года американские сенаторы и конгрессмены выказывали стремление в законодательном порядке обеспечить вооруженную поддержку государствам Антанты в ближайшем будущем под лозунгом «защиты демократии и свободы в Европе и Азии». Однако и в Париже, и в Лондоне, и в Вашингтоне отдавали себе отчет в том, что, пока в Зимнем дворце остается «хозяин земли Русской» Николай II, США будут выжидать. Облик послевоенной Европы предполагал государственное самоопределение Польши и Финляндии, чего царь не мог допустить даже в мыслях[570].

Февральская революция привела к отречению царя 2 марта 1917 года по ультимативному требованию высших военачальников и депутатов IV Государственной думы. После отречения Николая II на престол должен был взойти известный во всем мире своими либерально-демократическими убеждениями великий князь Михаил Александрович[571].

Однако низложение царя внезапно переросло из заурядного для России дворцового переворота в крупнейшую социальную революцию, потрясшую до основания мировую цивилизацию.

Ленин, узнав из газет о победе революции в Петрограде, писал о своем прогнозе 2 марта 1917 года из Цюриха А.М. Коллонтай: «Неделя кровавых битв, и Милюков + Гучков + Керенский у власти!!! По “старому” европейскому шаблону… Ну что же! Этот “первый этап первой (из порождаемых войной) революции” не будет ни последним, [и] не только русским»