Ромовый пунш - [38]

— Они сказали мне.

— Да уж, неверное кто-то был действительно слишком зол на Бьюмонта или же просто испугался, что тому реально светит срок. Это тебе ясно? Этот кто-то знал, что́ может выболтать Бьюмонт ради того, чтобы только не сесть в тюрьму. Тебе, наверное, в полиции наговорили об этом с три короба. Чтобы, значит, ты тоже не стеснялась и рассказала бы им все, что ты знаешь, да? Или как?

Она медленно покачала головой.

Его большие пальцы переместились с края ключиц выше, к горлу, и её плечо, через которое все ещё был перекинут широкий ремень сумки, сделало такое движение, как будто бы она хотела вырваться, но его хватка оказалась сильной, и вскоре он почувствовал, как она снова расслабляется. Ему нравилось то, как она в упор разглядывает его, внешне стараясь при этом сохранять спокойствие. Она ему нравилась, в темноте её лицо казалось совершенно белым, белее даже чем лицо Мелани или ещё кого бы то ни было другого, в лицо кому ему доводилось смотреть со столь близкого расстояния. Орделл думал о том, что он мог бы уложить её на пол, или может быть отнести в спальню, а потом просто положить ей на лицо подушку, и направить в эту подушку пистолет, что был у него при себе… Да уж, придется сделать это. Подумать только, какая досада…

— Ты меня боишься? — спросил он.

В ответ она снова отрицательно покачала головой, но взгляда по-прежнему не отвела, продолжая в упор глядеть на него.

Но только все дело в том, что Орделл знал, что она боится его, черт возьми, она должна бояться, но просто не подает виду, и это осознание заставило его ещё сильнее надавить пальцами на её нежную кожу, ещё сильнее сжать пальцы, будучи одержим желанием узнать, о чем она рассказала в полиции и заранее зная, что для этого он готов пойти на любые крайности.

— Крошка, разве у тебя есть на то причина?

Он видел перед собой её широко распахнутые глаза…

И почувствовал, как её рука коснулась его бедра, поначалу лишь слегка задев его, а потом стала подниматься все выше, и он уже был готов порадоваться тому, как ненавязчиво и соблазнительно она первой начинает заигрывать с ним, и что ему это приятно, да, очень приятно, когда какой-то посторонний предмет, что-то твердое, ткнулось ему между ног.

— Ощущаешь? — поинтересовалась она.

— Еще как, — ответил Орделл, заставляя себя усмехнуться, стараясь дать ей понять, что с его стороны все раньше сказанное было шуткой, а значит, и ей не следует ничего принимать всерьез на свой счет. — Насколько я понимаю, это пистолет.

— Угадал, — подтвердила Джеки. — Так может быть мне для начала отстрелить тебе кое-что или ты сам уберешь от меня лапы?

* * *

В тех случаях, когда Макс или Уинстон звонили один другому из конторы, произнося при этом фразу: «Собирайся», то это означало, что необходимо приехать немедленно и иметь при себе оружие.

На этот раз звонил Макс, и когда приехал Уинстон, полицейские ещё не уехали, и на улице перед конторой стояли их машины с включенными синими мигалками на крыше. Кто-то разбил стекло во входной двери и, очевидно просунув руку сквозь прутья решетки, смог открыть дверь. Макс находился в кабинете вместе с двумя полицейскими, делавшими у себя в блокнотах какие-то пометки.

— Эти ребята были здесь уже через две минуты после того, как сработала сигнализация, — сказал Макс, обращаясь к появившемуся на пороге Уинстону. Видимо сам этот факт произвел на него глубокое впечатление.

— Его взяли? — задал вопрос Уинстон, зная наперед, что ответ будет отрицательным. Заметив, как Макс кивнул в сторону комнаты для переговоров, он прошел туда и увидел, что замок на шкафе, где хранилось оружие, взломан и теперь в нем не достает двух единиц, в то время как оставшиеся три пистолета по-прежнему висят на отведенных им крючках. Он молча стоял на пороге кабинета до тех пор, пока полицейские, закончив составлять протоколы, наконец уехали, и тогда Макс подошел к нему.

— Чего ради мне нужно было собираться, — сказал Уинстон, — если его здесь все равно нет?

— Потому что мы с тобой оба знаем, кто это сделал, — ответил Макс, пройдя мимо него к раскрытому шкафу.

— Речь идет о Луисе?

Он следил за тем, как Макс снял с крючка автоматический «Браунинг 380» и проверил обойму.

— Откуда ты знаешь, что это его рук дело?

— У него не осталось бы времени на то, чтобы взломать дверь, войти сюда, вскрыть шкаф — и все это под вой сигнализации. Ты слышал, как она ревет? Он не забрал все, а только «Питон» и «Моссберг»; и выходит, что на все про все у него было только две минуты, в которые он благополучно уложился. Я думаю, что стекло в двери он разбил уже уходя отсюда, так сказать, для отвода глаз.

— Но тогда каким образом он вошел?

— Вытащил запасной ключ у меня из стола — я держал его там — а потом положил на место. План был таков. Вот почему я думаю, что это дело рук Луиса.

— Но наверняка ещё ничего не известно.

— Тогда пойдем и спросим у него. Как твоя рука, лучше? — Макс протянул руку, как будто хотел тронуть Уинстона за рукав пиджака.

— Все в порядке; пришлось наложить несколько швов. А что это такое у тебя? Новые часы?

— «Ролекс», — сказал Макс, поворачивая руку к свету так, как это делал Орделл, чтобы показать, как на часах сверкает позолота. — Я взял их в залог под оформление поручительства, пока не принесут наличные в оплату услуг.