Ромейское царство - [399]

Количество артиллерии постоянно нарастало. Теперь ее не только ремонтировали, но и производили в самом осадном лагере османов, откуда поднимался дым и чад угольных ям, плавилен и разносился несмолкаемый гром молотов. Мехмед сгруппировал пушки в четырнадцать или пятнадцать батарей и разместил их вдоль стен в ключевых пунктах, которые считал наиболее уязвимыми: две — против Золотых ворот, три — против Пигийских ворот, четыре — против ворот Св. Романа, две — против Харисийских ворот, три — против Влахерн.

Уже к 12 апреля турки имели неслыханный по тем временам артиллерийский парк, который начал первую в истории массированную бомбардировку, а затем продолжал вести круглосуточный обстрел осажденной столицы ромеев из шестидесяти девяти орудий разного калибра. Каждой крупной пушке, стрелявшей каменными ядрами, по словам очевидца, достигавшими в высоту колена или пояса, оказывала поддержку батарея малых, и османы любовно называли их всех «медведицей с детенышами». За сорок семь дней этой нескончаемой канонады было произведено около шести тысяч залпов, — примерно по 120 в день, и затрачено больше двадцати пяти тонн пороха. Вместо хаотичных выстрелов с плохой наводкой и недолетами, набравшиеся опыта турецкие артиллеристы с начала мая стали использовать систему прицельных ударов по стенам, как бы рисуя на них треугольник острием вниз, а затем выстрелом большого орудия в его центр обрушивать целые секции укреплений, превращать в пыль отдельные участки самых толстых, прочных стен, башен, парапетов. Примечательно, что подобные советы по улучшению качества стрельбы османам услужливо предложили послы «рыцарственного» венгерского короля. Результат не заставил себя ждать: на наиболее угрожаемом участке так называемого Месотихиона — «Средостення» из двадцати трех башен устояли лишь одиннадцать, а многие куртины передовой стены превратились в груды камней и плинфы.

Медленно, упорно, неотвратимо турецкие пушки прогрызали и перемалывали древние стены Феодосия. Ущерб оказывался невосполнимым, несмотря на трудоемкие, отчаянные ночные попытки защитников очистить заваливаемый ров и закрыть проломы наскоро сооружаемыми насыпями из земли, обломков камней и плинфы, укрепить их бревнами, кольями, хворостом, даже кусками кож, шкур, полотном. Эти импровизированные баррикады, предложенные опытным Джустиниани, амортизировали удары ядер лучше, чем стены, но их надо было постоянно, на пределе сил возобновлять.

Поначалу непривычным к реву пушек ромеям казалось, что на них навалилась сама преисподняя, тогда как противнику это добавляло уверенность в собственной непобедимости. Неутомимо действовавшие катапульты-требюше по крутой территории поражали камнями крыши домов в Городе, а также били по царскому дворцу во Влахернах не хуже бомбард, с каждым днем увеличивая разрушения.

Гордая душа Мехмеда II не могла снести позора неудач, особенно морского поражения 20 апреля. Последовавшее вслед за ним выгодное предложение василевса Константина заключить мир и выплатить туркам контрибуцию любого размера, он отверг. Ярость продолжала душить его. Уже через день молодой султан, одержимый в своей цели, придумал впечатляющий ответ. Это был новый, довольно ловкий, фантастически дерзкий и вместе с тем гениальный тайный план, который смог восстановить полководческий престиж Мехмеда и оказал решающее стратегическое и психологическое значение на дальнейший ход осады. Османы, продемонстрировав чудеса планирования и организации, проявили лихорадочную активность, сумели по суши, волоком, через пологие холмы Галаты, в обход ее укреплений и ненавистной заградительной цепи, перетащить свой флот из Босфора в залив Золотой Рог. Это лишило защитников столицы последних преимуществ и заставило растянуть и без того слабую оборону.

В ночь на 22 апреля, в кратчайший срок, турки, согнав множество невольников, рабочих, солдат, тягловых животных, соорудили из бревен настил протяженностью в несколько километров. Строительство необычной дороги велось у стен генуэзской Галаты, но коварные торгаши, соблюдая сомнительный нейтралитет в развернувшемся конфликте, повели себя предательски по отношению к защитникам христианской твердыни. Они не только не пытались мешать приготовлениям и маневрам врага, но даже не известили вовремя осажденных. Более того, следует отметить, галатцы, негласно участвуя в защите Константинополя и тайком помогая ромеям, до конца осады, как пишет Дука, «…в изобилии снабжали тирана (султана Мехмеда) всем необходимым: и маслом для орудий, и всем иным, что требовали турки», рассчитывая на благосклонность Мехмеда в будущем и не понимая, что имеют дело с проницательным политиком, лишь до поры до времени терпящим их двурушничество.

Смазав настил и катки топленым животным жиром для лучшего скольжения и подготовив деревянные опоры, лебедки, вороты, турки под грохот пушечной канонады, под звуки барабанов и труб оркестра, за 24 часа с огромным напряжением перетащили на канатах около семи десятков своих галер из босфорского залива Диколон (Св. Устье), где базировался их флот, в залив Золотой Рог около бухты Галаты. «То было в высшей степени необычное зрелище, — писал современник тех волнующих событий, знатный ромей