Роман одного открытия - [63]

Вместе с ним вошел профессор Биловен — огромный, но какими-то торопливыми и мелкими шажками. Было что-то несуразное в массивной туше профессора Биловена и его движениях, в которых было нечто, напоминающее небольших зверей — готовых при малейшем шуме прятаться.

Артериосклероз, потеря гибкости в суставах, излишние подкожные отложения или потонувшие в жиру нервная система и сердечный мускул мешали профессору правильно двигаться. Душевная несогласованность отражалась на пластике его тела, которое трудно поддавалось гармоничности движений.

Белинов шел спокойно, слегка сутулясь. Глаза его выражали концентрированное внимание и серьезность с примесью печали.

Появление обоих ученых внесло большое оживление в лабораторию. Все устремили глаза на неповоротливую фигуру профессора Биловена, который вытеснил своей громадной фигурой воздух в комнате, где работали молодые люди.

Профессор любезно и предупредительно поздоровался со всеми. Только Белинова не стесняло его присутствие.

Он молчаливо пожал руки научным сотрудникам профессора. С задумчивой улыбкой радости он поймал на себе дружелюбный взгляд Овеса Рудко. Затем, не теряя времени на разные церемонии, на которые его обязывала лицемерная предупредительность профессора, Белинов вынул из портфеля белый халат и надел его.

В его темных глазах преломились лучи солнца, упали на белый халат молодого ученого, словно окутав мягким облаком света.

Белинов вынул из портфеля несколько сосудов, которые поставил против Ладженко. Он заметил в небольшой фарфоровой коробочке одну из своих ампул. На подвижном столике была приготовлена бумага и изящный карандаш с пружинным стативом.

Все научные работники лаборатории окружили стол Ладженко, на котором Белинов спокойно подготовлял свой опыт.

— Вы сами сделаете анализ, я правильно понимаю? — сказал профессор со сдержанным раздражением, густо покраснев.

Не взглянув на него, Белинов спокойно ответил:

— Да, я думаю, профессор Биловен. Разве только если вы пожелаете продемонстрировать какой-нибудь особенный ваш метод качественного и количественного анализа.

— Нет, и в голову мне не приходило, — поспешил, словно защищаясь, сказать профессор, смешно выпячивая губы. — Вы, может быть, больше любите сенсации.

— Да? — только уронил Асен Белинов, не обращая больше никакого внимания на присутствие профессора.

В лоханочку в аппаратуре Ладженко положил парафиновую пластинку и к ней приблизил две других маленьких, связанных медной проволокой. Фарфоровую коробочку, напоминающую желудь, поставленную на треножник, он соединил в узком крае «желудя», который был из резины, со сферической банкой, также поставленной на парафиновую подставку. Четыре устья банки были на различной высоте, тоже связаны резиновыми и стеклянными трубками с несколькими небольшими ретортами, поставленными в отдельности на аптекарские весы, с металлическим языком, который двигался перед блестящей стальной шкалой с обозначением веса. Реторты Белинов соединил с серией пробирок, различной величины и в различном положении. Из двух пробирок выходила железная проволока, тянувшаяся ко второй лоханочке, наполненной бесцветной жидкостью. Лоханочка имела вид лодочки с маленьким краном в основании. В него Белинов вставил две другие параллельные пластинки, связанные металлической иглой, перед которой был поставлен маленький вертящийся цилиндр из черного, похожего на смолу, вещества.

Под кран лоханочки был подставлен фильтр, соединенный сложной трубочкой с несколькими стеклянными коробочками, похожими на наперстки.

Белинов взял две ампулы и спокойно отбил у них головки на ребре первой лоханочки. Быстрым движением он вылил жидкость, открыв фарфоровый сосуд в виде желудя.

Ладженко ловко подал ему маленькую спиртовую лампочку, готовясь ее зажечь.

— Нет, нет, — слегка улыбнулся Белинов, — я чудесно обойдусь с электрическим приемником. — И он быстро соединил пластинки первой лоханки, связав маленький контакт лоханки со шнуром на стене, а медную проволоку присоединил к «желудю».

Сферическая банка начала наполняться молочно-белым паром, который, сгущаясь, делился на два серых слоя. Из четырех устий пар двигался к ретортам, которые показали различный вес.

Белинов, профессор Биловен, Ладженко, Овес Рудко и остальные сотрудники склонились над шкалой… Лицо профессора налилось кровью. Белинов взял карандаш и… неожиданно вздрогнул. Быстро наклонился и вновь взглянул на шкалу. Поспешным движением он положил карандаш и подошел к пробиркам. Две из них были пустые, две наполнялись мутно-синим паром, оседавшим на дно. Белинов нахмурил брови и перевел взгляд на вторую лоханку с бесцветной жидкостью — жидкость оставалась прозрачной. Он бросил быстрый взгляд на черный цилиндр, на котором металлическая игла начала отмечать тонкую синусную кривую. Белинов взглянул под фильтр — в маленькие, величиной с наперсток, сосуды капала прозрачно-розовая жидкость, испускавшая слабый щелочной запах. Белинов был поражен.

— Дайте мне пожалуйста лакмусовую бумажку, — обернулся он к Овесу Рудко.

— Основа — органического происхождения, — веско и с видимым удовольствием сказал профессор Биловен. — И метиловый спирт, если судить по реакции в колбе… Ну, продолжайте, господин Белинов. Извлекайте состав до конца, — иронически и сквозь губы проговорил профессор Биловен.