Роман одного открытия - [17]

— Да, да. Это интересно, — задумчиво промолвил посетитель. — Особенно меня интересует. — И он грузно поднялся с кресла, попытавшись прикрыть рукой напавшую на него зевоту. — Я понимаю ваш пафос…

— Эта картина Рембрандта? — неожиданно указал он сигарой на противоположную стену. — Как вы думаете, — вдруг понизил посетитель голос, — ваш утопин может сделать из меня, скажем, например, художника?

— Ах, и вы?.. — воскликнул крайне удивленный Белинов. — Я думал…

— О, нет, нет. Это я пошутил. Впрочем должен вам признаться… Я люблю картины. У меня хорошая коллекция. Оригиналы и копии. Интересует вас? Я иногда думаю… Откровенно говоря, это мне сейчас пришло в голову. Все эти коллекционеры, дилетантизм и прочее, за исключением профессионалов, которые интересуются сделкой, не являются ли выражением скрытого стремления к творческой работе? Нам хотелось бы рисовать — не можем и становимся любителями. Все лучше, чем критиками. С какой радостью эти люди сбросили с себя важную тогу критика, если бы могли рисовать или писать романы. Даже пикантные, именно пикантные. Так вот я и подумал: а не может ли утопин нас избавить от дилетантов, коллекционеров, или даже от критиков, которые, по моему мнению, являются профессиональными дилетантами? Иногда весьма полезными, разумеется — в рекламе.

— Ого-ого, у вас богатый склад идей, — саркастически усмехнулся Белинов, которому уже хотелось отделаться от посетителя, — однако, мне кажется, неудобных для инвестиции. — Вдруг легкий румянец покрыл его щеки: — Творящий человек никогда не боялся критики, особенно критики общественного деятеля, мыслителя… Такой человек искал ее, и тем настойчивее, чем пламеннее он служил истине, — довольно резко добавил Белинов.

— Заслуживаю, заслуживаю. Разболтался, — добродушно улыбнулся посетитель. — Но вернемся к нашему вопросу. Я уважаю ваши моральные соображения, господин Белинов, — дядя из Америки сделал едва заметное ударение. — И все же вы не можете обойтись без меня. Мы труд, черный труд. Вы гений. Возьмите на заметку: 3-й квартал. Улица 14. Блок 33. Квартира на четвертом этаже № 76. Вся в моем распоряжении. Часы занятий 9—1, 4—6. Телефон 9-99-81. Вас ждет самый выгодный договор, — с этими словами посетитель поклонился и направился к двери.

— Кстати, — внезапно обернулся он и вытащил бумажник. — Я всегда был немного рассеян. Даже при самых грандиозных сделках. Я могу вам выдать авансом скромную сумму… На ваши опыты… Конечно, мы можем подождать… Важно принципиальное согласие. А может быть вы предпочтете чек? — он торопливо начал рыться во внутреннем кармане. — Я мог бы, — он быстро спрятал бумажник, заметив нахмуренные брови молодого ученого, — перевести на ваш текущий счет аванс… Вы укажите только номер вашего…

— Нет, нет! — подняв руку, прервал его Белинов, густо покраснев. — Пока все это преждевременно. И потом у нас нет еще никакого договора.

— О, — добродушно улыбнулся дядя из Америки. — Договор ведь только формальность. Между нами говоря. Но как хотите, — добавил он, застегнулся и пошел к выходу.

На площадке лестницы он обернулся, любезно поклонился и прикоснулся пальцем ко лбу:

— Вы все же запомните номер телефона 9-99-81. У каждого человека два ума, — вы это знаете лучше нас… людей грубой прозы.

— Я всегда утверждал, — бормотал он, спускаясь по лестнице, — я всегда утверждал, что все эти молодые ученые — изобретатели, физики, химики, фантасты и пр., что-то вроде поэтов — чисто и просто: ненормальные, страдают плебейской гордостью. Будто они не едят хлеба и не ходят по земле. Стоит им предложить денег — краснеют как пионы. У простой служанки больше здравого смысла… Да и меня какой черт толкал заговорить о Рембрандте. Карамба!

Глава V АСЕН БЕЛИНОВ, ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

Черноглазый мальчик с темными курчавыми волосами и здоровым цветом лица старался сорвать цветочек на осыпающемся берегу большой реки. Тут, по этим берегам никогда не росли цветы и может быть редкое явление толкнуло ребенка протянуть руку.

Внизу спокойно текла прозрачная зеленая вода. Береговой ветер шумел в красных ракитах.

Ребенок протягивал руку и улыбался. Еще немного и он дотянется пальцами до маленького, неказистого цветка. Несколько комков земли осыпались и упали в воду. По спокойно водной шири как бы пробежала светлая улыбка. Ребенок тянулся всем телом к цветку. Еще миг и цветок будет в его руках. Глаза у него горели, он перестал дышать.

Вдруг случилось то, чего можно было ожидать. Сильно наклонившийся мальчик потерял равновесие, с криком, стремглав полетел вниз и бултыхнулся в реку. На секунду вода вскипела, серебряные брызги оросили берег. Крупная рябь пробежала по поверхности. Вода лизнула гальку и успокоилась Несколько белых пузырьков лопнули на водной глади. Через минуту все было как раньше. Высоко на берегу желтый цветочек продолжал покачиваться. От ребенка и следа не осталось…

Это случилось тридцать лет назад в небольшом, оживленном придунайском городке. Мальчик, который напрасно пытался сорвать редкий по здешним берегам цветочек, был Асен Белинов. Его спасли пастухи, которые пасли невдалеке свои стада. Последовало воспаление легких, которое здоровый детский организм перенес без видимых последствий.