Роман одного открытия - [15]

— Это верно, это верно, бай Тодорин, — рассеянно заметил Радионов, собираясь уходить.

— Зря болтаю, — пробормотал лесничий, вдыхая на улице чистый воздух.

«Чего доброго, начнут за спиной шептаться, — продолжал он рассуждать про себя. — Ведь вот преосвященство-то — проповеди-то понравились, а сами подсмеиваются в ус. Пронюхали кое что… Ну проповедями глаза не замажешь…»

«Эх, народ, тайно просеиваешь крупное зерно от половы. И вот глядишь, в один прекрасный день, появится на свет нечто увесистое, закрученное и пойдет из улицы в улицу, из квартала в квартал: этакая присказка, а люди и уши развесят, — сегодня о владыке, завтра о лесничем», — усмехнулся про себя Радионов и свистнул собаку, зевавшую во всю пасть от собачьей скуки.

Глава IV ДЯДЮШКА ИЗ АМЕРИКИ

— Ведь я же вам сказала: господин Белинов не принимает…

Служанка, стоявшая у полуоткрытой входной двери в квартиру Асена Белинова, чуть не плакала.

Вот уже целую неделю с утра до вечера она была принуждена открывать и закрывать дверь и встречать и выпроваживать самых различных посетителей.

После доклада Белинова в клубе биохимиков, печать ухватилась за сенсационное новое открытие, и столбцы газет наполнялись самыми невероятными «научными» сообщениями, интервью, пророчествами, сведениями о жизни и открытии Белинова. Находились и скептики. Но их критические замечания были весьма поверхностны и неубедительны.

Молодой ученый, который вначале был польщен, скоро почувствовал себя игрушкой сенсации и уличной толпы. Шум вокруг него сильно его раздражал и нарушал твердо установленный распорядок сосредоточенной, напряженной работы в тиши кабинета. Но во всем этом он был сам виноват. Невольно, сам того не желая, он придал сенсационный характер демонстрации. А теперь у него кружилась голова от шума и разговоров вокруг его имени.

Не было недостатка и в сюрпризах.

Кто только не посещал Белинова: пожилые дамы, молодые девушки, гимназистки, служанки, парикмахеры, одна кормилица из ясель, фармацевты, уличные торговцы, приказчик из погребального магазина, евреи, армяне, болгары, русские; один «отец пятерых детей» — все были готовы подвернуться опыту, пожертвовать жизнью во славу и процветание болгарских искусств и литературы.

— Только молочников и не хватает, — шутила жена Белинова. — Их не соблазняет искусство. Молоко дешево — нет отрубей для коров.

Белинов обмотал звонок старым кашне, чтобы не слышать непрерывного звона. Прислуге наказал никого не принимать. Вначале еще он пытался объяснять некоторым, что его открытие пока находится в области научных экспериментов, что у него нет разрешения на внедрение изобретения, так что о всеобщей прививке сейчас и думать нечего. И наконец, что изготовление утопина представляет собой сложный и дорогостоящий процесс. Несколько ампул, сделанных в пастеровских лабораториях, предназначены только для чисто научных исследований. Пока вообще нечего и думать о применении его изобретения на практике.

Белинову пришлось быть свидетелем нескольких обмороков. Одна довольно объемистая дама даже сделала ему весьма недвусмысленное предложение. А один энергичный брандмейстер великодушно обещал ему «первоклассный пожарогаситель» «Minimax», если с помощью утопина сумеет стать виртуозом на скрипке, к которой он чувствовал влечение «с раннего детства»…

— Запри и пойди, скажи господину Белинову, что дядя из Америки желает заключить его в свои объятия.

Тон и поведение посетителя обезоружили служанку. Она вытерла ладонью влажные глаза. Дядя из Америки измучил ее своей настойчивостью. Растерянно она впустила в переднюю солидного посетителя, который успел сунуть ей в руку блестящую монету и ущипнуть за румяную щеку.

У Белинова пропало всякое желание работать. Откинувшись на спинку кресла, он пускал маленькие клубы дыма, рассеянно стряхивая пепел на только что постланный ковер. Несмотря на раздражение он любезно принял посетителя.

— Дядя из Америки? — У него вообще не было никакого дяди, а тем более в Америке.

Привыкший к разным чудачествам, Белинов спокойно наблюдал за собеседником, который откусывал кончик сигары, предложил другую хозяину дома и невозмутимо уселся в единственное кресло.

— Вас не удивляет — дядя из Америки? — заговорил посетитель. — Это был просто прием. Вы заперлись герметически, простите за откровенность. Ваша служанка проявляет поистине похвальную твердость.

— Да, она мне весьма преданна. Но каким образом вы попали сюда?

— О, — развел руками посетитель, — при помощи международной монеты любезности… — И он подмигнул. Белинов с изумлением смотрел на него.

— В сущности, я все же, или правильнее, могу быть для вас кем-то вроде дяди из Америки, — говорил, не выпуская сигары изо рта, посетитель.

— Как прикажете вас понимать? — пристально взглянул на него Белинов.

— Очень просто. Я хочу откупить ваш патент. Точнее говоря, я желаю откупить исключительное право на производство открытого вами препарата УТОПИН, хотя, признаться, для торговой марки подобное название мне кажется не особенно удачным.

Белинов пожал плечами.

— Нет, нет, — энергично продолжил дядя из Америки. — Я хочу только отметить политический намек, который делается этим названием. В сущности реклама может навязать и самую нелепую марку. Утопин… пусть будет утопин. Хотя, если память мне не изменяет, с этим словом связана трагическая судьба ее автора. Он поплатился головой, но Утопия осталась… В гимназии мы проходили это… Когда большой человек пишет романы, он не подозревает, что за вымышленную историю может заплатить ценою своей головы. Но все же есть утеха: голова отлетела, но история осталась.