Роман о Лисе - [15]

Кто капли меда ни единой ₆₀₀

Не выпьет, не оближет сот!

Бирюк сидит, разинув рот,

А Лис, чтоб завершить бесчинье,

С трудом, но вышибает клинья.

Когда же выбил, то не мог

Бирюк извлечь башку и бок,

Застряли в сердцевине дуба:

Сиди, хоть любо, хоть нелюбо,

Коль западнею защемлен.

А Лис, но каясь (ибо он ₆₁₀

Не думает об исправленье),

Стал в безопасном отдаленье.

«Бирюк,— он молвит,— эку прыть

Вы проявили, чтоб схитрить,

Дабы не пробовал я меду.

Но знаю, как мне быть, коль шкоду

Вам повторить на ум взбредет.

Подлец вы, если этот мед

Не выкупите щедрой платой.

Уж то-то были б провожатый ₆₂₀

Вы мне, уж то-то мне была б

От вас защита, будь я слаб,—

Оставили бы груш мне вялых».

На этом разговор прервал их

Сам Ланфруа, сир лесовик,

И в чащу Лис умчался вмиг.

А тот глядит: медведь распялен

На дубе, им который свален

Быть должен,— и в село бегом.

«Ату! — кричит.— Медведь! Возьмем ₆₃₀

Руками голыми его мы!»

Селяне в рощу, им ведомы,

Пустились. На медведя шел

Кто взяв топор, кто цеп, кто кол,

Кто жердь в шипах. Спиной их взмахи

Предощущая, ждет он в страхе,

Трясется, слыша грозный шум.

Но тут приходит мысль на ум,

Что лучше уж лишиться пасти,

Чем быть у Ланфруа во власти, ₆₄₀

Чей поднят выше всех топор.

Тянул и дергал, лез и пер

(Мех содран, рвутся сухожилья)

Так яро он, что от усилья

Вся шкура в клочья, перелом

В затылке, кровь бежит ручьем,

На лапах и башке нет колеи,—

Страшней никто не видел рожи.

Весь окровавлен; морду снес

Вчистую; череп безволос ₆₅₀

Настолько, что на сумку годен.

Но сын медведицын свободен

В конце концов: ведет тропа

В глубь леса. Вслед вопит толпа[654]

Селян: Бормот, сын сира Жилы;

Храбьер из рода Копитвилы;

И сам Гребень, и сын Каплун;

Хулейн де Кречет, тот, что юн;

Одран из черни де л’Угла,

Что удушил жену со зла; ₆₆₀

За ним Тягун, печник села,

Супругой чьей Карга была;

Умор из рода Сбитыкосы

С Труслином, отпрыском Раскосы;

И сын Обжоры де ля Пляс,

Что топором все время тряс;

И сир Губер де Грузноват,

И с ним Косарь де Голопят.

Медведь же мечется, как спьяна.

Отец Мартин из Орлеана, ₆₇₀

Священник приходской, в лесочек

Привезший слить навоз из бочек,

Успел ударить лишь разочек

Его, но точно между почек,

Едва на месте не убив:

Он оглушен и еле жив.

В столярном и фонарном деле

Толк знавший — притаился в щели

Меж двух дубов и бычий рог

Ему всадил по комель в бок. ₆₈₀

Дубьем селян избит-изломан

Так сильно, что с большим трудом он

Удрал и с множеством потерь.

Ну, встреться Лис ему теперь,

Уж он в капкан его загонит.

Но, слыша, как он скорбно стонет,

Направил Лис стопы свои

Вновь к крепости Малпертуи,

Чьим стенам не страшны подкопы,

Ни штурм. Вдруг с Бирюком их тропы ₆₉₀

Сошлись. Две шутки Лис припас,

Кричит: «Гляжу, дела у вас

Шли с медом Ланфруа не гладко -

Без друга лакомство не сладко?

На вид же вы — как еретик.

Ну, ждите бед: последний миг

Едва ли будет ваш ободрен

Священником. Каков же орден,

Что капюшон на вас столь ал?»

В ответ ни слова не сказал ₇₀₀

Медведь, сломили так беднягу

Несчастья, но прибавил шагу:

Не получить бы новых ран

От Ланфруа и всех селян.

Коня пришпорив для разгона,

Он в час полуденного звона

Туда влетел во весь опор,

Где лев держал свой пышный двор,

На паперть грохнулся бессильно:

Кровь по лицу бежит обильно, ₇₁₀

К тому же и безухий он,

Чем двор немало удивлен.

«Кто это сделал? — рек владыка.—

Бирюк, кто вас постриг так дико,

Что чуть не снята голова?»

Медведь лишь бормотать едва

Способен, от потери крови.

«Король,— он молвил в кратком слове,—

То, что угодно видеть вам,—

Все Лис!» — и пал к его ногам. ₇₂₀

Кто б видел, как с громовым рыком

Лев шкуру в гневе рвал великом

И клялся смертью и душой:

«Вред нанесен тебе большой.

Прочь милосердье! Пусть о мести

Моей узнают в каждом месте!

Душой клянусь и кровью ран,

Всей Франции мной будет дан

Урок! Эй, кот Тибер! Вы к плуту

Отправитесь сию минуту. ₇₃₀

Прийти велите рыжей твари:

Подвергну справедливой каре

Его в присутствии двора.

Пусть не несет ни серебра,

Ни злата: нет такой уловки,

Спасла чтоб шею от веревки».

Кот отказаться не дерзнул:

Когда б и мог, не увильнул —

В конечном счете не его ли

То долг? Идет по доброй воле ₇₄₀

Священник, нечего тянуть!

Меж ручейками вьется путь

Лужком. Вот влево повернула

Тропа. Тибер пришпорил мула

И вскоре встал у врат с мольбой,

Чтоб бог и Леонард святой,

Защитник ввергнутых в оковы,

По зову были бы готовы

От Лисовых избавить рук

Его, ибо какой ни друг, ₇₅₀

Подлей и злей не знал он зверя,

Да и живет, в творца не веря.

Уже у двери вкривь и вкось

Пошли дела: все началось

С того, что, остановлен трелью

Дрозда-попутчика меж елью

И ясенем, он поднял крик:

«Правей, правей!» Тот влево — прыг.

Задумался, что значит это,

Тибер: недобрая примета ₇₆₀

Его смущает и страшит.

Он знает, что его ждет стыд

И скорбь и тяжкая истома.

Топчась из страха возле дома,

Чтоб гнева Лиса не навлечь,

он издали заводит речь

(Без шансов ход предвидеть встречный)

«Лис,— говорит он,— друг сердечный.

Ответствуйте: вы у себя?»

И Лис ответствует, шипя ₇₇₀

Сквозь зубы, чтобы он не слышал:

«Себе на горе в путь ты вышел

И в том, где я пасусь, краю

Явился на беду свою!

Есть для тебя головоломка

У нас». И восклицает громко:

«Тибер, благословен еси!

Из Рима вас ведут стези

Иль от Иакова святого[779] —

Неважно: к встрече все готово,