Роман о Граале - [10]

Уже Иосиф. И от крови,

Следов глумления и мук,

Омыл Его как верный друг.

Последний оказал почет.

Но зрит Аримафей: течет

И падает на камень вновь

Христова пресвятая Кровь,

Лиясь из раны — а она,

Омытая, растворена.

И праведник, как мог, ловчей,

Подставил рану под ручей

И в тот подаренный фиал

Кровь Иисусову собрал.

Иосиф рассудил о Ней:

В сосуде я всего верней

Назло и вору, и врагу

Сию Святыню сберегу».

И терпеливо, и умело,

Собравши Кровь Святую,

Тело Спасителя людей Христа

Омыл Иосиф дочиста.

И, стало быть, кровавый ток

В Иосифову чашу стек.

Тогда Иосиф пеленою,

Льняною плащаницей, кою

Купил он, с головы до ног

Господне Тело обволок

И положил во гроб пустой,

И выход завалил плитой.

Проходит день. И вот спешат

К Пилату судьи. И Пилат

Выходит. Фарисеи речь

Заводят: надо-де стеречь

Скалу, заваленную той

Тяжелой каменной плитой,

Не то найдется доброхот,

В два счета Тело украдет.

И посему поутру рано

У гроба собралась охрана.

И Господа Иосиф мой

Оставил и пошел домой.

Умерших праведников ради

Господь наш побывал во аде,

Пока, правителю служа,

У гроба бдили сторожа.

В аду от муки и печали

Во власти Сатаны кричали

Все, ибо Бес свиреп и лют.

Но праведный и добрый люд

Христос избавил для небес.

И с грешными остался Бес.

А с копьями наперевес,

Не зная, что Христос воскрес,

Охрана у Христова гроба

Стояла и глядела в оба.

Зато Марииного Сына

У гроба зрела Магдалина,

А с нею и сия, и та

Воскресшим видели Христа.

От них о превеликом чуде

Другие услыхали люди,

Заговорили, загалдели,

Мол, Иисус ожил на деле,

Раз Магдалине и Петру

Живым явился поутру.

Мол, убедил он и Фому,

Сему явился, и тому,

И мироносице Марии.

И видели его другие.

А сторожа подняли крик

И к фарисеям напрямик

Помчались доложить об этом.

И фарисеи всем советом

Тут затевают шум и гам.

«Ой, горе, — воют, — горе нам!»

Твердят, что скрылся

Из гробовых пелен и уз,

И что отвалена плита,

И что гробница, мол, пуста,

Коль верить слугам, а навряд

Они неправду говорят.

«А коли нет Его нигде,

Быть, — голосят, — большой беде!

Но мы Пилата убедим.

Речем, что Тело Никодим

С Иосифом снимали — знать

Им за Него и отвечать».

И положили так сии

Старейшины и судии:

«Пилату не боясь речем:

Мы в похищеньи ни при чем.

Иосиф с Никодимом эти

Единые за все в ответе.

И с них за Иисуса спрос.

А кто ж еще Его унес?

По их вине пуста гробница.

Им пред тобою и виниться».

И в синагоге все подряд

Так фарисеи говорят:

«Обоих надо в кандалы.

Они за Иисуса злы

На нас и, верно, завопят,

Что Иисус зазря распят.

Но мы их схватим, а засим

Виновниками огласим.

Ужо помучим их, притвор.

Объявим, что Иосиф — вор».

Вот так и рассуждали в лад

На том совете стар и млад.

Затеял зло синедрион.

И приговор произнесен.

А Никодима верный друг

О том оповещает вдруг.

И он, опасностью гоним,

Бежал, когда пришли за ним.

Стучат — а им ответа нет.

Вошли — а Никодима след

Простыл уж: в доме ни души.

Тогда возьми и поспеши

Первосвященникова рать

Иосифа вязать и брать.

Озлобились, ломают двери,

Неистовствуют, точно звери.

Лютуют, голосят в ночи:

«Эй! Признавайся! Не молчи!

Почто пуста Его гробница?

Где Тело мертвое хранится?»

Иосиф, терпелив и тих,

Удостоверивает их:

«В гробницу из последних сил

Я Иисуса положил

И отбыл. А дозор у скал

Людей к ней больше не пускал».

Но Иисусовы враги

Опять ему кричат: «Не лги!

Тебя единого к ответу!

В гробнице Иисуса нету!» —

«Не вем. В саду четыре дня, —

Речет он, — не было меня.

И, ежели пуста гробница, —

Не на Иосифа браниться!»

Но, нечестивые, в ночи

Его пытали палачи:

Иль уговаривали, или

Секли и батогами били.

И наконец, уж на рассвете,

Иосифа злодеи эти,

Первосвященники-врали

В узилище поволокли

И, пленника в темницу бросив,

Дабы томился в ней Иосиф

Себе на муку и на горе,

Замуровали вход в каморе.

О том проведавши, Пилат

Был злодеянию не рад

И фарисеев поносил,

Перечить не имея сил

И из узилища не смея

Освободить Аримафея.

Но Иисус Христос нигде

Не бросит праведных в беде,

От поруганий и обид

Утешит и освободит.

И в одночасье поутру

В Иосифову конуру,

Где он томился взаперти,

Христос пришел его спасти.

Свет, ослепителен и бел,

Аримафея обогрел.

Он глянул на Христа и тут

В Его руках узрел сосуд.

А накануне в сей фиал

Он кровь Христову собирал!

Кричит Иосиф из оков:

«Почто? Отколе? Кто таков,

Рассеиватель темноты?

О Господи? Ужели — Ты?» —

«Да, Небом Посланный — с тобой,

Сказал Господь. — Не утаю,

Иосиф, быть тебе в раю».

Иосиф рек: «В моей ночи

Так ярки дивные лучи

Что не дают они, увы,

Тебя увидеть, Раввуни!» —

«Внемли началу из начал, —

Христос страдальцу отвечал. —

Род человеческий храня,

Господь-Отец послал Меня

Явиться людям во Плоти,

Меж вами быть и вас спасти.

И Я, Распятый ради вас,

Вас от мучений ада спас.

Простилось мукою креста,

Что прародителей чета

В сени Эдемовых дерев

Запрет Создателя презрев,

Запретный плод добра и зла

На радость змию сорвала.

И первочеловеков тех

За совершенный ими грех

Карая, Вседержитель Сил

С тех пор бессмертия лишил.

А порожденных ими чад

Неистовые бесы в ад

Влекли за первородный грех,

При этом забирая всех,

Всех до единого, покуда

С Марией не свершилось чуда.

Се, от жены явилось зло —

И благо от жены пришло.

И тот, и этот, и иной

Сгубились и спаслись женой.

Наказаны из-за жены,

Из-за жены и прощены!

Знай, Сына Божьего, светла,

Пречиста, Дева родила.