Роман на вырост - [12]

— Медузах?

— Они плавают в теплом море.

Он вскочил и принес плед, укутал меня. Это было так чудесно, словно я была в уютном гнездышке под защитой кого-то сильного и доброго! Но я все-таки заметила, как сильно он побледнел.

— Тебе плохо?

— Причем тут я. Это ты чуть не упала на пол. Ты потеряла сознание.

— Правда?

— Да. Несколько минут не мог тебя привести в чувство, уже хотел звонить в «скорую».

— Несколько минут? А мне казалось — секунда.

— Нет, моя хорошая, не секунда.

Если он еще раз скажет «моя хорошая», я опять потеряю сознание — в этом я была уверена.

— Правда?

— Да. Не пугай меня так больше.

Испуганно смотрел на меня, поправил мои волосы, чтобы не лезли в глаза.

— Ой, это было на самом деле?

— Не думай об этом. Хочешь еще чаю? Нет? Тогда отдохни. Я загляну чуть позже.

Проснулась я от тихого голоса мамы:

— Конечно, из-за того, что она промокла. Даже трусишки. Хоть бы не простыла.

Ну, вот еще! Ни за что на свете, даже ради того, чтобы Скворцов носил меня на руках и ласково укутывал!

А через два дня, в субботу, опять наступила хорошая погода. Последние жаркие деньки до занятий. Я немного побледнела и решила воспользоваться хорошим солнышком. С завтрака торчала на лоджии и втирала в себя крем для загара. Можно было бы пойти и на пляж, но на лоджии чувствовала себя комфортней. А главное, наш этаж последний, и мы на девять этажей ближе к солнцу. А под нами сейчас никто не живет, да и на других лоджиях никого не видно: на дачах, в отпуске, на работе. Кр-р-расота! Когда устраивались здесь, то купили два небольших, легких шезлонга, но до сих пор почему-то в них отдыхала только мама в субботы и воскресенья. Но сегодня ее вызвали на работу что-то согласовать с кем-то, кто-то ли приехал на день, то ли срочно уезжает.

— Ты не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил Скворцов.

Я оторвалась от книжки. Уже немного подзабыла, как замечательно он выглядел на пляже. Рассматривать его торс было интереснее, чем читать.

— Присоединяйся. Бездельничаем, а мама-бедняжка трудится даже сегодня.

— Ну что ж, — пробормотал, раскладывая шезлонг, — чтобы жить, нужно работать.

— А ты все время в отпуске, — подмигнула ему.

Он немного смутился и сказал:

— Зато не отдыхал в прошлом году. Как чувствовал.

Я решила не приставать к нему с работой и сменила тему:

— На этой лоджии не хватает бассейна с такой, знаешь, сумасшедшей горкой. Я бы с нее не слазила. Помнишь, как здорово было на море?

Скворцов кивнул, но без особого энтузиазма.

— Можем сходить на пляж.

— Только не на наш городской, умоляю тебя!

— Да, конечно. Ты не хочешь есть?

И у мамы, и, особенно, у него это превратилось в какую-то манию. В моем обмороке винили и дождь и мою, как они выразились, чрезмерную худобу. Можно подумать, что я специально худею или не ем. Но теперь на каждый завтрак я получала гору салата, яичницу из трех яиц с ветчиной, булку с маслом, какао, сметану…

— Ты должна набраться сил. Кушай! — командовал Скворцов.

— Я растолстею, и в следующий раз ты не поднимешь меня, — показывала я ему язык.

— Не напоминай мне! Почему ты не съела сметану? — опять командовал он.

— А я буду толстой и упаду в обморок от обжорства! — и я надувала щеки, показывая какой буду.

Еда, еда, еда.

Вспомнив об этих наших с ним спорах, я зажмурилась, ужасно надула щеки и повернулась к нему. Вот бы было прикольно, если бы он меня… Скворцов поцеловал меня в губы. Точнее, успел коснуться только уголка губ, а я вскочила с шезлонга.

— Ты сошел с ума?

Говорила эти слова и сама же себя ругала за них. Ведь он выполнил мое желание. Телепат? Да хоть экстрасенс. Он хотел меня поцеловать по-настоящему! Не должен этого делать. Но я от него без ума! Да! Как в книжках. Как в кино. Не должен, а я без ума.

И в тоже самое время смеялась над нами. Было мне невероятно смешно. Я села в шезлонг и прыснула, закрывая рот рукой.

— Нет, — ответил он с растерянным видом.

— Что — нет?

— Ты меня не поняла. Это не то, о чем ты думаешь.

— А о чем я думаю?

— Ну… не знаю.

Я разозлилась. Только что была на седьмом небе, но это его «не знаю»… Вскочила опять и кинулась прочь с лоджии. По щекам потекли слезы.

— Ты что, Вета?

Не слушала его. Промчалась по гостиной и, словно вихрь, ворвалась в свою комнату.

— Но послушай же, Вета!

Хотел войти за мной, я легла на дверь все телом, не пуская его.

— Вета, я же не хотел…

За дверью стоял самый замечательный мужчина на свете, а я так упиралась, словно ко мне врывался серийный убийца! Я отпустила дверь и отступила к окну.

— Вета… Ну вот, — Скворцов открыл дверь и стал на пороге. Тяжело дышал, как будто дверь держала не я, а великанша.

— Хочу извиниться. — Он сделал несколько вдохов-выдохов и уже спокойнее продолжал. — Обещаю, что это больше не повторится.

И печально опустил голову. Выглядел очень смешно. Я расхохоталась. Упала на колени и хохотала, как сумасшедшая. Пыталась перестать, но… открывала глаза, смотрела на Скворцова и опять хохотала. Он выглядел изумленным моей реакцией. В конце концов, ушел. А я до самого вечера то и дело начинала хихикать.

И было от чего.

А вечером встретилась с Линой. Мы с ней немного подружились после того, как не стало Маши. И раньше она нравилась мне, а теперь стала как бы подружкой. Она была спокойнее, чем я, любила читать и серьезно относилась к учебе в своем колледже. Еще, может, потому была она серьезнее, что у нее были младшие брат и сестра? Но, главное, как и Маша, она не сплетничала. Поэтому я рассказала ей о сегодняшнем событии.