Роль читателя. Исследования по семиотике текста - [103]

Глава шестая Где ситуация запутывается.

– I say, don’t you think

the rajah laughs at us?

– Perhaps, sir.

Henry O’Mercier[419]

«Оставьте нас ненадолго, – сказал Тамплиер официанту в ресторане, – мы выберем блюда и позвоним Вам».

Официант вышел, и Тамплиер тщательно запер дверь отдельного кабинета.

Затем, сбросив свой шлем, быстрым движением руки сорвал маску с лица Пироги.

Оба одновременно вскрикнули от изумления, не узнавая друг друга.

Он – был не Рауль.

Она – была не Маргарита.

Они принесли друг другу извинения и не замедлили завязать знакомство за легким ужином. О дальнейшем я умолчу.

Глава седьмая Счастливая развязка для всех, кроме прочих.

Так выпьем же вермут-гранат,

Мечту наших старых вояк.

Жорж Ориоль[420]

Это небольшое злоключение послужило уроком для Рауля и Маргариты. Впредь они никогда не ссорились и были совершенно счастливы.

У них еще нет множества детишек, но это придет.

Б. Текст как содержание: уровни интерпретации

8.1. Вводные замечания

8.1.1. Как читать метатекст

Одномерному читателю «Вполне парижская драма» (далее – Драма) Альфонса Алле может показаться всего лишь литературной шуткой, замысловатой попыткой создать словесный trompe-l’oeil[421], нечто среднее между гравюрами Эшера[422] и пастишами[423] à la Борхес (в обоих случаях – ante litteram[424]). Именно поэтому Драму следует рассматривать как текст, дерзающий рассказывать о себе самом, о своей неудаче. Но поскольку неудача была тщательно спланирована, Драма – отнюдь не текст-неудачник, а, напротив, метатекстуальное достижение.

Драму следует читать дважды: она предполагает и наивное чтение, и чтение критическое, причем второе – это интерпретация первого[425].

Последующий анализ предполагает, что читатель уже прочитал Драму [т. е. раздел А данной главы], не заглянув предварительно в раздел Б. Предполагается также, что читатель прочитал Драму всего лишь один раз и с обычной скоростью. Поэтому последующий анализ – пример второго (повторного, критического) прочтения. Другими словами, данное эссе – это не только анализ Драмы, но также и анализ наивного прочтения Драмы. А поскольку всякое критическое чтение есть одновременно и анализ самих интерпретационных методов такого чтения, то данное эссе – это еще и интерпретация возможного критического (или повторного) прочтения Драмы.

Но Драма не просто текст, а метатекст. И как таковой она рассказывает, по крайней мере, три истории:

a) историю о том, что происходит с ее dramatis personae[426];

b) историю о том, что происходит с ее наивным читателем;

c) историю о том, что происходит с ней самой как текстом (по сути, эта третья история – о том, что происходит с читателем критическим).

Данное же эссе [глава восьмая книги] – это не история о том, что происходит за пределами Драмы как текста (приключения реальных, эмпирических читателей Драмы не представляют особого интереса с точки зрения задач нашего анализа: очевидно, что столь неоднозначным текстом можно воспользоваться и злоупотребить многими разными способами – вплоть до отказа его читать): данное эссе – не что иное, как история приключений М-Читателей Драмы[427].

8.1.2. Метатекстуальная стратегия

Когда читатель Драмы добирается до ее шестой главы, он приходит в полное замешательство. Моя задача – объяснить, почему так получается.

Интуиция, основанная на самом обычном здравом смысле, говорит нам, что главы шестая и седьмая Драмы были бы невозможны, если бы предшествующие главы не постулировали читателя, способного (и готового) выстроить следующие гипотезы:

a) в конце четвертой главы такой наивный читатель должен заподозрить, что Рауль и Маргарита решили пойти на бал, нарядившись соответственно Тамплиером и Пирогой, каждый предполагая уличить другого в измене;

b) во время чтения пятой главы наивный читатель должен заподозрить, что две маски на балу – это Рауль и Маргарита (или же, в крайнем случае, он может подозревать, что на балу присутствуют четыре персоны, связанные с сюжетом Драмы: Рауль, Маргарита и два их предполагаемых партнера).

Однако, для того чтобы выстроить подобные гипотезы, следовало бы постулировать, что каждый из двух супругов прочитал письмо, полученное другим: в противном случае ни он, ни она не могли бы знать, как будет одет (одета) соперник (соперница), и следовательно, не могли бы одеться так же, в такой же маскарадный костюм, чтобы «подменить» соперника (соперницу) на балу.

Между тем сам текст не только не подкрепляет, но совершенно ясно исключает подобный постулат. Тем не менее наивный читатель, как правило, воспринимает текст именно так, будто каждый из супругов прочитал оба письма: об этом свидетельствует, например, тест, описанный в Приложении I. Пересказы-резюме наших респондентов звучат обычно так: «Рауль получает письмо, в котором говорится, что Маргарита, одетая Пирогой, встретится со своим любовником, который будет одет Тамплиером» (и наоборот). Поэтому я предполагаю, что подобный тип наивного прочтения (осуществляемый при обычной скорости чтения) более или менее соответствует тому, что и предвидел Альфонс Алле, когда создавал свою текстовую ловушку[428]