Роковая страсть короля Миндовга - [4]

— Хоша я и король, — с самодовольным видом рассуждал повелитель, — и мог бы выбрать себе знатную, высокородных кровей, делать этого не стану. — Он уже считал идею со сватовством своей. Мучившей его еще с утра хандры как не бывало. — Благочестивые соседи мои на западе и их Папа почитают меня за варвара. Распекают, указывают, как какому-нибудь несмышленышу, грозят! Но уверен: стоит мне попросить руки какой-то из их дочерей, как они тут же ответят на это согласием! А все потому, что боятся меня!.. Однако я не из тех, кого можно задобрить подачкой! Меня не купишь! Ибо я прежде всего за державу ратую! А потому и жену буду искать здесь, в Литве! Не хочу искушать ни себя, ни врагов!

— Позвольте, мой король, подсказать вам, — осмелился прервать эту браваду гость. — Не поднимайте столько шума. Выбрать жену можно и без сводниц.

— Это не шум! — энергично возразил государь. — Это традиция! Традиция моего народа! Есть затеи, о которых правитель обязан объявлять громко, чтобы народ думал, что он в них тоже участвует!.. Тихо, незаметно государь должен заниматься делом укрепления власти. Что касается выбора жены, воспитания преемника, то эту тему следует держать открытой!

Хозяин Нальши не собирался отвлекаться на споры.

— У вас есть кто-нибудь на примете? — прямо спросил он. — Вам симпатична какая-нибудь литвинка?

Этот вопрос озадачил короля. Старик вытаращил глаза на гостя.

Желая вызвать воспоминания у собеседника, князь подсказал:

— Вы бываете в разных местах, встречаетесь с подданными, видите людей, женщин...

— Последние полгода я редко выбирался из Варуты, — отреагировал на это светлейший.

И тут гость вдруг подумал, что предложение его может так и остаться просто предложением: непоследовательный и оттого непредсказуемый, король может уже завтра, стоит оставить его одного, объявить об отмене своего намерения. Наместник понял, что должен действовать решительно.

— Около года тому мы с вами наведывались в Ольшу, к князю Герденю, — напомнил он о том, что первое пришло ему в голову. — Кажется, вы не остались совсем безучастным к той поездке, покидали Ольшу под впечатлением...

— Не помню, — ответил государь. Однако уже в следующее мгновение призадумался.

Гость промолчал. И правильно сделал. Ибо пауза помогла старику что-то вспомнить. Светлейший выбрался из-за стола, подошел к окну и неожиданно признался:

— Там была одна молодица!..

— Одна? — удивленно переспросил князь Довмонт.

Но светлейший словно не услышал его. Выказывая какое-то, явно приятное впечатление, он добавил:

— Да, такая тонкая, вертлявая, как шелковая лента на ветру.

Наместник отодвинул от себя поднос с пищей, устремил на короля вопросительный взгляд: из двух дочерей князя Герденя государь почему-то запомнил младшую...

Тем временем взгляд повелителя заметно посветлел. Уголки синеватых губ его поползли вверх и приоткрыли стесанные желтые зубы. На щеках неожиданно вспыхнул румянец.

— Вот и смотрины! — потирая руки, воскликнул он. И объявил: — Завтра же отправляемся к Герденю!

— Там на выданье старшая, княжна Рукша, — напомнил гость.

— Вот и прекрасно, мне — старшая, тебе — младшая! — пошутил король. И, заметив смущение на лице любимца, добавил: — Не беспокойся, друг мой, обстряпаем все честь по чести! Ты прав, зачем свахи, сводницы! Сами разберемся! — и выдал: — Не так уж много нам и надо от наших жен — лишь бы сделали свое бабье дело! — и цинично засмеялся.

Услышав этот смех, нальшанский князь не без горечи подумал: «Даже самую возвышенную затею можно превратить в нечто пошлое и низкое!» Глядя на раскрасневшееся лицо своего господина, он впервые пожалел, что навязался со своим советом.

Глава 3. На радостях

В тот же день, ближе к вечеру, в Ольшу на взмыленном коне прибыл посыльный от короля. Добрый час бедняге пришлось простоять у замковых ворот.

Причин задержки было несколько. Во-первых, князь Гердень спал и его пришлось будить. Во-вторых, в силу ограниченности своей толстяк был крайне недоверчив, а потому труслив. Пребывая в состоянии вечной войны с соседями, лицемер, рядившийся в маску снисходительного добряка, опасался, что все вокруг ищут возможности прикончить его. Несчастный был из тех, кто преувеличивал как достоинства свои, так и недостатки.

Двое слуг растирали сидевшему на кровати хозяину ноги, а третий расчесывал ему волосы, за что иногда получал по плечу. И вот в застланную тростниковыми циновками опочивальню вошел, звеня металлическими подлокотниками, статный королевский гонец...

Как и полагалось в подобных обстоятельствах, прибывший, замерев у входа, сначала поднял руку — попросил внимания, а потом зычно объявил: «Послание его величества короля Литвы!»

Хозяин отвесил очередную затрещину гребенщику и пнул еще одного из особенно ретивых слуг. После этого, выкатив жабьи глаза, сделался недвижимым, точно сфинкс.

Посчитав, что послание можно озвучить, гонец громко сообщил:

— Его величество король Литвы имеют намерение завтра, ближе к полудню, посетить сей замок! Цель визита — смотрины!

Глаза князя Герденя закрылись и открылись опять. Глядя на толстяка, можно было подумать, что он не понял настоящего смысла донесения. Но вот выражение лица хозяина Ольши изменилось, большие щеки пошли в раздув, как меха в кузнечной печи. Наконец он шумно выдохнул: «Пфу-у!»