А ведь еще минуту назад его здесь не было. Должно быть, только вошел. Сара помотала головой, пытаясь стряхнуть тревогу, внезапное чувство собственной уязвимости. В зале постоянно сновали люди, а во взгляде этого человека было что-то пугающее. Сара хотела рассмотреть его детальней, но из-за освещения и из-за того, что он стоял слишком далеко, увидела только высокий облаченный в смокинг силуэт.
Макс повторил вступление третий раз, теперь уже настойчиво. Пора начинать. Но она почувствовала внезапную нестерпимую необходимость сделать хоть что-нибудь, не стоять просто так в свете софитов, подчеркивающих каждый изящный изгиб тела. Она так открыта для невидимого, но почти физически ощутимого взгляда.
Сара запела, голос звучал более хрипло, чем обычно. Длинные накладные ресницы опустились, прикрывая густо подведенные глаза. Пряди волос скользнули по щеке. Она заставляла себя петь, не обращая внимания на усиливающуюся дрожь. Чье-то пристальное внимание било в нее лучом.
Каким-то образом ей удалось добраться до конца композиции. Впереди следующая, на сей раз она вступит вовремя и ничего не испортит. Сара собралась с духом. Стало легче, и она поняла, что в какой-то момент ощущение, будто ее изучают, рассеялось. Словно гора с плеч. Она завершила выступление и облегченно вздохнула. Макс закрыл крышку рояля. Один из официантов остановил ее.
– Там парень хочет тебя угостить.
Сара поморщилась. Это происходило часто, но она никогда не принимала приглашений.
Официант поднес к ее глазам банкноту в сто евро.
– Похоже, он настроен решительно.
– Он, может быть, но не я. Верни ему это. Не хочу, чтобы он подумал, будто я взяла деньги и не пришла.
Макс одобрил ее решение.
– У тебя нет времени на мужчин.
– Не очень-то и хотелось.
На секунду она задумалась о том, что приглашение, может быть, исходит от таинственного незнакомца в глубине зала, но отбросила эту мысль. Ей хотелось снять платье и забраться в постель.
Репетиции начинаются очень рано, необходимо поспать.
Сара вошла в гримерку, сбросила туфли и с наслаждением размяла ступни. В дверь коротко постучали.
– Кто там?
Дверь распахнулась.
Сара подняла взгляд, думая, что это Макс. Но на пороге стоял мужчина, которого она никогда не видела.
При виде его у нее перехватило дыхание.
Взгляд Бастиана остановился на женщине, сидящей у ярко освещенного трюмо. Она повернулась к свету спиной, и ее лицо оказалось в тени.
Тень, однако, ничуть не уменьшила эффект от ее внешности, скорее усилила, делая ее черты более рельефными. На сцене она стояла в круге света, и оттуда, где он сидел, ее лицо казалось мягче. Он намеренно взял столик в глубине зала, желая лишь взглянуть на нее, не хотел, чтобы она это заметила.
Не прошло и пары минут, как он понял, что эта певица обладает качеством, представляющим большую опасность для юного впечатлительного кузена.
Шарм.
Именно это несколько старомодное слово пришло ему в голову при виде стройной чувственной фигуры, облаченной в тесное шелковое платье с низким декольте. Ее заливал мягкий туманный свет, пальцы бережно держали микрофон, по обнаженному плечу струилась волна шикарных длинных светлых волос. Просто женщина-вамп.
Губы сочного насыщенного красного оттенка, густой макияж, длинные искусственные ресницы обрамляют светящиеся глаза. Вблизи она казалась еще более чарующей.
«Понятно, почему Филип потерял голову!»
Остановив наконец взгляд на ее лице, Бастиан с удивлением заметил, что щеки подернулись румянцем. Любопытно. Однако ее рот напряженно сжался, и он понял, чем вызвана такая реакция. Женщина не смутилась. Наверное, не смущалась с тех пор, как стала подростком. Она была раздражена.
Почему? Обычно женщины не раздражались, когда он уделял им внимание. Даже наоборот. А эта явно недовольна. Тем более странно, потому что для женщины ее профессии визиты воздыхателей привычны.
В голове возникла неприятная мысль: возможно, она ждала кузена.
«Как далеко у них зашло?»
Не имеет значения, все кончено. Что бы она ни наплела Филипу, золотая жила иссякла.
Она продолжала на него смотреть: алые губы плотно сжаты, в глазах странный блеск.
– Итак?
– Разве официант не передал мое приглашение?
– Так это были вы? Я не принимаю приглашений на коктейль от гостей клуба.
Она говорила снисходительным тоном, Бастиан ощутил раздражение. Он не привык к снисходительности от женщин, впрочем, как и от мужчин. К тому же такое поведение вдвойне странно для особы, чья карьера зависит от внимания и оценки других людей.
«Возможно, она думает, что ей больше не нужно заискивать перед публикой. Считает, что уже нашла подходящую пристань и собирается оставить профессию?»
Раздражение усилилось, но он не подал виду. В данный момент его цель – обезоружить ее.
– Тогда позвольте пригласить вас на ужин, – предложил он, позволив голосу обрести едва уловимо ласковый оттенок, который всегда помогал раньше.
На ее щеках опять проступил румянец. Более того, она чуть заметно улыбнулась. Бастиан понимал, что это вежливость, не более.
– Спасибо, но нет. А теперь, если позволите, мне нужно переодеться. – Она замолчала, ожидая, что он уйдет.
Бастиан проигнорировал это.
