Рок–роуди. За кулисами и не только - [4]

Соперники и просто верные друзья

Соперником Диких Котов на Северо—Востоке был Комбо Алана Прайса, они были популярной командой и играли в теперь печально известном клубе А–Гоу–Гоу в Хеймаркете в Ньюкасле. Они известны были своими зажигающими аудиторию выступлениями, особенно им удавалась Boom Boom и классическая вещь Рэя Чарльза Talking About You.

Они наблюдали за нами, мы наблюдали за ними. Перекрещивались мы постоянно. Мне сразу же понравился их солист. Эрик Бёрдон был невысок, самоуверен и обладал неповторимым голосом. Он всегда знал, где ему вести. Группа была названа в честь клавишника, Алана Прайса. Длинные волосы, миловидное лицо. Я был ещё совсем зелёным и завидовал его внешности, даже больше, чем его таланту. Но возвышался над всеми, даже над тихим барабанщиком Джоном Стилом, их басист, Час Чандлер. Целых 193 сантиметра, и он вырастал ещё больше на несколько дюймов, когда в особенно ярких местах его огромная шевелюра вставала дыбом.

Итак, мы были соперниками, но в таком небольшом пространстве мы встречались слишком часто, поэтому ни о какой враждебности не могло быть и речи. Как бы там ни было, но мы понравились друг другу. До сих пор я удивляюсь моментам, которые могут так цементировать дружбу. Для меня этим цементом оказалось пастбище с коровами, два полицейских и один очень короткий разговор.

Произошло это, когда один известный саксофонист, Найджел Стэнджер, пригласил нас и Комбо Алана Прайса к себе домой в Госфорт, поиграть у него на вечеринке. У ребят из Комбо не было ни своего транспорта, ни денег, чтобы нанять машину, поэтому все набились в мой микроавтобус. Мы спрессовались там как сардины в банке, смеющиеся и пытающиеся перекричать друг друга. Но на полпути они доспрессовывались до того, что Хилтону срочно приспичило. Ему становилось всё хуже и хуже. Вёл машину я, и единственным местом, которое мне пришло в голову, был пустырь, у местных прозванный «Городским пастбищем», обширное поле, обычно используемое для выпаса коров. Хилтон уже был готов выскочить, и я остановился.

На дворе стояли ранние шестидесятые, и мы все были ещё совсем мальчишками, едущими на вечеринку, так что не судите нас строго за глупое желание подурашлиться. Хилтон понёсся в поле, на ходу снимая штаны, а мы, воспользовавшись остановкой, вылезли из душного и переполненного микроавтобуса и тоже, решив облегчиться, последовали за ним. Вот стоим мы, с открытыми краниками, ласковый ветерок обдувает нас, и вдруг нам всем приходит одновременно наиглупейшая идея: у кого струя будет выше. В этот момент Хилтон заметил коров, которые стояли, тупо уставившись на нас, такие огромные, тёмные силуэты в сгущающихся сумерках.

Хилтон сорвался и с громким воплем понёсся по направлению к ним. Если это, конечно, можно было назвать бегом. Мы, смеясь, попадали все в траву от вида голой задницы сверкающей вдали, со спущенными до щиколоток штанами и тёмным пятном посередине от струящейся по ногам мочи. Но коровы, видно, не жаждали познакомиться с полуобнажённым лунатиком, который в недалёком будущем станет одним из знаменитых гитаристов мира, и бросились бежать, выбрасывая из–под копыт комья дёрна.

Чтобы не остаться в стороне, я решил помочь Хилтону в его преследовании.

— Ну, же дамочки, куда же вы, смотрите, что у меня есть, — кричал я вдогонку убегающему стаду, мои штаны мотались вокруг колен, а в руках я сжимал свой шланг.

— Давай, Таппи! — кричали, подзадоривая меня, парни.

Хилтон уже натянул свои штаны и смеялся вместе с ними.

— Давай, Тап, это лучшее предложение за вечер.

Да, именно в этот момент я понял, что не смогу в жизни обойтись без света рампы. Сцена, её центр, вот где я хотел быть. Я остановился посреди поля и стал размахивать моим орудием. Догнав одну из коров, я повернулся к бедному созданию голой задницей. Руки вверх! Я жду оваций! Ничего. Тишина. Совсем стемнело, я едва различал руку, вытянутую перед собой. Где все? И вдруг:

— Хорошо, сынок, достаточно.

Я подпрыгнул на месте, мгновенно натянул штаны и побежал по мокрой траве. Яркий свет ослепил меня.

— Ты арестован за непристойное поведение, красавчик.

О, боже!

В полицейском отделении в Ньюкасле меня ввели в ярко–освещённую комнату и полностью всё выведали о моих намерениях, как дальше я собираюсь жить. Всё правильно. Они были убеждены, что если бы они меня не арестовали, я бы совершил этот пресловутый «сексуальный акт» с одной из коров. А мне ещё предстояло объясняться с отцом!

Я заёрзал на жёстком пластике сиденья.

— Серьёзно, офицер, клянусь, ничего подобного. Мы с приятелями просто веселились.

— Ну и что за приятели это были?

Да, что за приятели? Как только они увидели полицию, они тут же все разбежались. Оставили меня одного с полуспущенными штанами в ожидании полицейской машины. Полицейские увидели на дороге покинутый микроавтобус и решили посмотреть, в чём дело. Затем, затаившись в темноте, они стали единственными, если не считать коров, зрителями всего спектакля. Моё первое выступление в свете прожекторов и моя аудитория убедили меня, что я оказался своего рода сексуальным извращенцем. Отец убьёт меня.