Рок И его проблемы-2 - [8]

— Форменная одежда? — спросил Гвидонов.

— Конечно… Я все время была при Марине и, скорее, для нее была не горничная, это так называется, а няня, — она совсем не приспособлена к жизни. Когда все время находишься при барышне, нужна одежда, какой-то гардероб, чтобы переодеваться, для разнообразия и по различным поводам.

— Вы три года каждый день были с Мариной?

— Три с половиной года. Минус два месячных отпуска.

— Сколько вам лет?

— Тридцать два.

— Вы не замужем?

— А вы женаты?

— Был, когда-то… — сказал Гвидонов. — Я работаю следователем, когда-то на это место брали только женатых. Пришлось в свое время жениться. Потом у нас началась перестройка, вы знаете, можно стало развестись. Я развелся.

— У вас квартира?

— Да. Двухкомнатная… У меня хорошая квартира… Расскажите мне о Марине, кто она такая, что за человек… Расскажите, что хотите, что в голову придет. Ехать нам долго, ваш хозяин сказал, от часа до полутора, так что время у нас есть.

— Может быть вы хотите послушать обо мне? Я ничуть не хуже Марины, — сказала англичанка и посмотрела, улыбнувшись, на Гвидонова.

— Вас никто не украл, — сказал Гвидонов.

— Да, конечно… — ответила она, и задумалась. — Что можно сказать о барышне?.. Когда я впервые увидела ее, ей не было восемнадцати. Я совсем тогда не говорила по-русски, у меня был разговорник, я все время носила его с собой и листала… Опять о себе… Понимаю, что вас интересует. Она ни с кем не дружит. Но и не с кем. Ее очень оберегают. Вы знаете, чем она занималась, — у нее талант… Возможно, она гений… Но если Бог дает чего-нибудь одного много, он за это из других мест много отнимает. Он дал ей много, способность зарабатывать из воздуха деньги, буквально из ничего, — но много у нее за это взял… Она не любит людей, — она не понимает никого, не хочет понимать, от этого не любит, и поэтому не то, чтобы боится их, а все-время ждет от них какой-нибудь гадости… Ей двадцать один. А она даже не влюблялась ни разу. Ни в кого… Вы поверите?.. Ей хорошо со своими компьютерами, — они с ней приятели. Что еще сказать?

— В чем она не такая, как все? Она же, не совсем здорова, так?..

— Не здорова?.. Вот вы зачем живете на свете?

— Не понял, — сказал Гвидонов.

— Я вот приехала из дома, три года с лишним живу в России, мне здесь нравится, мне нравятся ваши люди, это хорошие люди, я полюбила русских. Но приехала из-за денег… Вы тоже работаете из-за денег, и за это расследование получите деньги. Если все обнаружите, — то много, если не сможете, — то меньше. Я правильно говорю?

— В общем-то, да.

— Ей деньги не нужны. Они вообще для нее не существуют. Как могут существовать деньги, когда они для нее — воздух. Которого ровно столько, сколько нужно для того, чтобы его никогда не замечать… Мы с вами замечаем, что денег у нас меньше, чем нам нужно. Для нее же, денег — нет… Тогда для чего стараться?.. Для чего тогда все?.. Чтобы вы стали делать, если бы у вас была в кармане печатная машинка, засунул руку и вытаскиваешь столько фунтов, сколько хочешь. Или рублей. Вчера, сегодня и завтра, — всегда… Скажите, что вы будете делать?

Гвидонов попытался представить такое состояние, — и не смог… Интересно, так просто смоделировать любую ситуацию, тем более, что он этим занимался постоянно, — моделированием… А здесь, — головокружение какое-то начиналась, настолько все выглядело фантастично. Казалось бы, так просто, — бездонный карман, и вытаскивай оттуда, и вытаскивай, — и такой бред.

— Не знаю, — сказал он, — представить не могу… Сказка какая-то, невозможно поверить.

— Она в ней живет, — сказала англичанка. — Для нее это так, по-другому быть не может. Для нее сказка, когда нужно лезть в кошелек и что-то там считать… Так здорова она или нет? Скажите теперь вы.

— Не знаю… При чем здесь ее работа. Больше денег, меньше денег, — какая здесь связь со здоровьем?

— Потому что вы не можете представить, — сказала горничная, — и я бы не смогла, если бы не прожила рядом с барышней так долго… Ее болезнь, если она есть, от нашей с вами ограниченности… Как это сказать поточней. От нашей с вами — ущербности, от вашей и моей.

— Но есть история болезни, — сказал Гвидонов.

Англичанка повернулась к Гвидонову и пристально посмотрела на него.

— Я ошиблась, — сказала она. — Когда вы вышли из машины, я подумала: вот идет умный человек. Он найдет барышню, обязательно. Потому что такой умный человек не может ее не найти.

— Есть история болезни, — повторил Гвидонов, ровно и без эмоций.

Зимой на дорогах меньше машин, чем летом. «Подснежники» прячут четырехколесных друзей в гаражах. Поскольку ждут весны, когда дорожных хлопот станет чуть меньше.

Но зимой — снег. Одно другого стоит, — нет «подснежников», есть снег, нет снега, есть «подснежники», — так что не поймешь, в какое время года лучше передвигаться по дорогам.

Гвидонов ровно держался за «Вольво», все время где-то метрах в ста, — как раз тот идеальный случай, когда идешь за кем-то в хвосте, и можно не обращать внимание на движение, это трудности ведущего. Ты сиди, и кури, — или думай.

После Мытищ, они вышли на кольцевую, проехали по ней километров с пятьдесят, и повернули от Москвы в сторону Можайска. Дальше уже пошли по «можайке», никуда не сворачивая…