Родовое влечение - [11]

– Боюсь, это вам мало. Сомневаюсь, что у нас есть ваш размер.

Мэдди почувствовала себя такой же помятой, как бархатные брючки, которые образовали бесформенную кучу вокруг ее щиколоток.

– Как я понимаю, вы провалили экзамен по уровню О,[11] – пришла на помощь подруге Джиллиан. – Вот поэтому-то вы и работаете продавщицей.

– Джиллиан, черт побери, что мы здесь делаем? – Мэдди резко задернула штору и с тревогой оглядела то, что держала в руках ее подруга. – Джодпуры?[12]

– Мы здесь потому, что я хочу взять тебя с собой на лисью охоту. И на матч по поло. Туда, где ты можешь познакомиться с другими мужчинами.

Мэдди скрестила руки на обнаженной груди.

– У меня не только аллергия на кровавые виды спорта, но и полное отсутствие желания знакомиться с другими мужчинами.

– Прислушайся к словам знающего человека. Твой Александр Флейк…

– Дрейк, – устало поправила Мэдди.

– …настроен в отношении тебя несерьезно. Не успела ты прилететь, как он смылся. Да?

– У него важное задание.

– Поверь мне. Английские мужчины идут только по одному из двух путей: либо «сунуть, вынуть и бежать», либо жениться.

– Ты невыносима, – Мэдди надела шелковые трусики, одни из тех, что забраковала Джиллиан. – Ты нечто среднее между Мадонной и Барбарой Картленд. Тебе это известно?

– То, что женщине нужно, – это выйти замуж за богатого старикана, своего рода одушевленную сумочку, которую можно оставить у входа в бальный зал и забрать по дороге домой, чтобы он расплатился с водителем. А еще нужно, чтобы рядом, в качестве бесплатного довеска, находился мальчик для забав. Я сейчас как раз присматриваюсь к одному. Ему пятнадцать. Слишком юн. Я приберегаю его на будущее.

– Что? Копишь, как деньги?

– Вот именно.

В кабинку просунула голову продавщица номер два.

– Все в порядке? – спросила она, давая своим тоном понять, что все отнюдь не в порядке, и оглядела белье, которое примеряла Мэдди, с таким явным подозрением, что Мэдди испугалась, как бы ее не арестовали за ношение одежды, не соответствующей ее положению.

– Привыкай, милочка моя, – хихикнула Джиллиан. – В Англии тебя везде будут обслуживать с сердитым ворчанием.

Игнорируя пристальный взгляд продавщицы, Мэдди подпрыгивала и извивалась до тех пор, пока не вмылилась в джодпуры. Чтобы носить такую одежду, нужна фигура, как у наркоманов.

– Джиллиан, если бы Господь хотел, чтобы мы носили джодпуры, – не выдыхая проговорила она, – он не начинил бы нас внутренностями.

– Если бы Господь… – передразнила ее Джиллиан, имитируя австралийский акцент. – После одежды мы займемся произношением.

– Я все равно не смогу так!

– Сможешь. Это очень просто, – четко и раздельно проговорила Джиллиан, смилостивившись над продавщицей. – Просто нужно всегда произносить звуки так, будто у тебя во рту член.

Бледность продавщицы уступила место очаровательным пурпурным краскам осени, которые совсем не гармонировали с ее нарядом из оранжевой тисненой кожи, пошитым неизвестно каким модельером.

– Может, мне позвать менеджера? Мэдди как раз успела выбраться из джодпуров, когда менеджер, сухая дама с лоснящимся от массажа лицом, отдернула штору кабинки, выставив нижнее белье Мэдди на обозрение прохожих. Затем эта мегера, которой пристало бы служить надзирательницей в концлагере, с презрением оглядела саму Мэдди.

– Что такое? – спросила Мэдди. – Попробую-ка отгадать. Я им ничего не сделала?

– Не могли бы вы немного снизить голос?

– Как вы – ваши цены? – Мэдди указала на шифоновое платье в руках Джиллиан. Его подол был отделан ветвями с листьями тончайшей вышивки. – На нем нет ценника. Значит, вы его отдаете бесплатно, да?

– Конкретно это вечернее платье стоит пять тысяч фунтов.

От изумления глаза Мэдди стали больше, чем пуговицы на шикарном пиджаке менеджера.

– Пять тысяч! Да вы шутите. Это же аванс за целый дом!

– Только не в том районе, где живу я, – последовал резкий ответ.

Позади менеджера, в застекленном шкафчике, кожаные перчатки готовились к кулачным боям. Под ними стояли в ожидании марша ботинки со стальными носками и на высоченных каблуках. Мэдди еще не знала, что в магазинах вроде этого не принято спрашивать цену. Раз спрашиваешь, значит, не можешь ее себе позволить.

Продавщицы расположились на обоих флангах чуть позади своей начальницы, хором скрежеща своими подправленными у ортодонта зубами. Однако с появлением кредитки Джиллиан к их лицам мгновенно приклеились взявшиеся из ниоткуда улыбки.

– Пошли домой, я подыщу тебе что-нибудь на пятницу, на коктейль в Кенсингтон-Пэлас, – обращалась Джиллиан к замешкавшейся в примерочной кабинке подруге, выкладывая на прилавок свои покупки: длинные бархатные платья, превращавшие любую женщину в искусительницу, и высокие, до бедер, матерчатые сапоги. – Там будут просто толпы мужчин моего любимого типа: высоких, темноволосых и денежных.

– Даже не думай об этом, Джиллиан. Я не умею разговаривать с такими людьми. Я даже не знаю, кто они такие.

– Тут все схвачено. «Дебре». Я дам тебе экземпляр. Позубришь немножко.

– Де что?

– Книга, где перечисляются все, кто что-нибудь значит. Я все тебе расскажу об их собственности и родословной.

– Джиллиан, в Австралии слою «родословная» относится только к овцам. Мой ответ – нет.