Родовое влечение - [10]

Джиллиан, в нарядах от ведущих дизайнеров и с жемчугами, и Мэдди, с рыжей буйной шевелюрой и обкусанными ногтями, находили удовольствие в общении со своей противоположностью. Хотя Плам упорно втолковывала им, что два острых вкуса при смешивании могут образовать нечто неудобоваримое, их неожиданная дружба формировалась очень гладко, как заварной крем.

* * *

– Вот это да-а, ну ты и дылда!

– А ты…э-э-э…

– Ну?

– Ничего.

– Да ладно тебе, говори.

– …Несминаемая.

Обе подруги, одетые только в «велосипедки», смотрели друг на друга. Трельяж только увеличивал количество пятнышек и родинок, складок и морщинок. Джиллиан спустила свои чулки с корректирующим эффектом. Кроме светлых линий, опутавших ее груди и живот, ничто не указывало на то, что ей тридцать пять.

– Липосомация, – по собственной инициативе объяснила она, шлепнув себя по бокам. – Вакуумом отсасывают все крем-брюле, профитроли и птифуры, которые не следовало бы есть. Единственный недостаток в том, что внутренняя поверхность бедер утрачивает чувствительность. Они убили все ощущения, когда отдирали жировые клетки.

– Но ведь все равно помогло?

– Да, в некотором роде. Жир перестал накапливаться на бедрах, а переместился на попу. Тогда я и его отсосала. – Она продемонстрировала обсуждаемую часть тела. – Теперь он нашел себе пристанище на диафрагме. – С беспристрастностью экскурсовода по руинам Помпеи она устроила для Мэдди экскурс в свою анатомию. – В сущности, хирурги сняли больше излишков жира, чем вырабатывают японские китобои, если, конечно, верить всему, что говорит твой драгоценный Алекс. Теперь на очереди животик.

Однако проблема в том, что жиру все равно нужно где-то откладываться. Скоро у меня будут самые толстые в мире мочки.

Мэдди разглядывала собственное отражение. Ей в ответ усмехались двадцать высоченных, абсолютно одинаковых отражений.

– А они не делают операции по укорачиванию людей, а?

– Милочка моя, ты спишь с Александром Дрейком, пределом мечтаний любой думающей женщины. Скоро ты будешь водить компанию с левым флангом тех, кто может позволить себе черную икру. Вот они тебя и укоротят. Особенно если ты будешь одеваться так же, как бы получше выразиться, вызывающе. Вот, примерь это.

Сегодня утром, во время урока, Джиллиан неожиданно повернулась к Мэдди и поинтересовалась, действительно ли та считает, что красный – ее цвет. Мэдди, чьи волосы под действием пара скрутились в тугие кольца, вытерла мокрые руки о предварительно завязанный узлом, а потом выкрашенный в алый цвет топ и о шокирующе розовые шорты и коротко ответила:

– Мы с Армани не на «ты». Просто мне хочется, чтобы другие замечали у меня налет французского изыска и наличие харизмы.

Джиллиан немедленно – как раз посредине жаркого из баранины – вытолкала ее из класса и отвела на Бонд-стрит, в один из самых дорогих магазинов, где одежда была развешена в стеклянных коробах, как редкие экспонаты на выставке.

– Надень! – приказала она, протягивая Мэдди вязаный пуловер из «альпины» со съемными «косами», бархатные укороченные брючки и свободный жакет цвета лайма. Все это очень напоминало наряд, в котором можно выступать на песенном конкурсе Евровидения. – Еще тебе нужно что-нибудь на выход.

– Что за чепуха!

– Я твой туземный проводник в таинственное племя, называемое англичанами. Закон одежды – это все. Можешь быть активным членом нацистской партии, платить жиголо за то, что он ест клецки с твоего пупка – никто не обратит на тебя внимания. Но если ты будешь носить твид со льном, то навсегда превратишься в посмешище.

Мэдди подняла руки, показывая, что капитулирует, и принялась снимать пуловер. Внезапно она нахмурилась:

– Боюсь, нам устроят дополнительные занятия. Мы будем под звездами чистить картошку до конца…

– Я же сказала тебе, мы не прогуливаем, а занимаемся делом. – Теория Джиллиан заключалась в том, что если мужчина может целый день играть в гольф и говорить при этом, что «занимается делом», то почему женщины не могут поступать точно так же, только с магазинами? Соревнования по шопингу. Первая лунка – «Харродс». Вторая – «Харви-Николс». Джиллиан даже планировала использовать Имельду в качестве кадди,[10] чтобы она таскала за ней пакеты с покупками.

Она безжалостно заставила Мэдди вколотить ноги в черные кожаные ботиночки до щиколотки, затем отошла на несколько шагов и критическим взглядом окинула конечный продукт.

– Трусики врезаются в попу.

Как раз в тот момент, когда Мэдди стыдливо стаскивала с себя виновные в диссонансе трусики, в примерочную кабинку ворвалась голова с мелированными прядями. Ну почему, мысленно воскликнула Мэдди, поход по магазинам обязательно выпадает на тот день, когда ты одета в побитые молью трусы с растянувшейся резинкой и забыла побрить волосы в паху?

– О-о-о! Это по-о-о-трясающе, – изрекла голова, очарованная элегантностью своих многочисленных отражений. Мэдди узнала в ней продавщицу, которая целых полчаса лгала Джиллиан о том, что та выглядит восхитительно, ультрамодно и абсолютно стильно в наряде, делавшем ее более толстой и вообще уродовавшем фигуру. – Прямо как на вас сшито.

Наконец продавщица сосредоточила свое внимание на Мэдди. Ее взгляд стал холодным и злобным.