Родной берег - [5]

– Да, сэр, – ответила Китти.

Вместе с Луизой они отогнали машины в гараж за домом и отправились сдавать маршрутные листы.

– Может, выпьем в «Овечке»? – предложила Луиза.

– Сейчас, только машину протру. Встретимся в холле через полчаса.

Вооружившись ведром и тряпкой, она протерла «хамберу» бока и надраила хромированные детали. Затем долила бензин в бак и, наконец, как положено по инструкции, обездвижила автомобиль, вынув трамблер.

Затем спустилась по крытой галерее и прошла через холл мимо органной комнаты к лестнице, ведущей в мансарду к детской, которую делила с Луизой. По пути Китти раздумывала, как бы поизящнее отвертеться от предстоящей в пятницу встречи со Стивеном. Например, сказать, будто кончились льготные проездные. Даже врать не придется. Но раньше она всегда путешествовала автостопом. Да и повидаться с ним – не так уж плохо. Отправиться в клуб «400», потанцевать и хоть на вечер забыть о войне. Ну что в этом такого?

В детской Китти, присев на кровать, скатала форменные фильдекосовые чулки. Вытянула голые ноги, пошевелила пальцами, наслаждаясь прохладой свободы. У нее, конечно, имелась пара чулок из ацетатного шелка, но они не вечные: не таскать же их в «Овечку»! Лучше надеть их в пятницу, если уж ехать в Лондон.

Китти вздохнула, подкрашивая губы. Здорово, конечно, нравиться парням, но почему им непременно надо заполучить тебя в собственность? Луиза говорит, Китти слишком улыбчивая. Но что тут поделать? Разве обязательно выходить замуж за всякого, кому улыбнешься?

В Северном Уэльсе, во втором центре подготовки работников мототранспорта служила ее ровесница, которая всем хвасталась, будто занималась этим с четырьмя разными парнями и будто это в десять раз лучше танцев. Она еще и секретом поделилась: сначала притворяешься пьяной, а после говоришь, что ничего не помнишь. Если повезет с парнем, наслаждение просто неземное. Но по внешности никогда не угадаешь, кто хорош, а кто – нет.

Спускаясь вниз по узкой лесенке без ковра, Китти столкнулась с Джорджем, слонявшимся по второму этажу. Как-то само собой получилось, что с первых дней появления солдат в Иденфилд-Плейс здешний хозяин прибился к Китти, словно бездомный пес.

– О, привет! – Он близоруко заморгал. – Все работаете? – Нет, на сегодня уже все. – Тут Китти вспомнила просьбу бригадира. – Извините, пожалуйста, что с вином так вышло.

– Да уж, вино, – вздохнул Джордж. – Они выпили все мерсо тридцать восьмого года. Мне сказали, они мешали его с джином.

– Какой кошмар! – Этот факт поразил Китти даже больше, чем похищение вина. – За такое расстреливать надо!

– Расстреливать, наверное, не обязательно. Вы ведь знаете, канадцы – добровольцы. Мы должны быть им благодарны. И я благодарен.

– Ах, Джордж. Вам можно бы и рассердиться иногда.

– Можно?

Его расфокусированный взгляд скользнул по ней с немой тоской.

– Не думаю, что это был злой умысел, – сказала Китти. – Они как дети: не ведают, что творят. Но вы ведь в любом случае получите компенсацию, правда же?

– Надеюсь, хоть что-то заплатят. Китти, вы не уделите мне минутку?

– Не сейчас, Джордж, – ответила она. – Я и так опаздываю.

Легко коснувшись его руки и смягчив отказ улыбкой, Китти сбежала в холл по главной лестнице. Луиза уже ждала ее в сшитой на заказ портным ее отца старомодной форме корпуса медсестер, розовой с голубым; ремень был застегнут на левую сторону, как в йоменских полках. Китти вскинула брови.

– Пошли они куда подальше, – рассмеялась Луиза. – Если я и вечером обязана носить форму, то я выберу ту, что мне хотя бы, черт возьми, идет.

И Китти, и Луиза пошли добровольцами в корпус медсестер, который котировался куда выше, чем Вспомогательный женский корпус, где служили повара, секретари, телефонистки и официантки. Познакомились девушки в тренировочном лагере в Стренселле.

– Пусть мной командуют лесбиянки в мужских шляпах, плевать, – говорила Луиза, – главное, что они одного со мной сословия.

Но через два года заносчивых медсестер объединили со Вспомогательным корпусом, который мало того что не соответствовал Луизиным сословным представлениям, так еще и форма у него была не самая удобная и элегантная.

Дождь наконец-то кончился. На узком пятачке мокрой травы между дорогой и дверями паба уже толклись несколько солдат из полка Камеронских горцев Канады, из бара доносились взрывы хохота и веселые голоса.

– Милые, не ходили бы вы туда! – крикнул им один из солдат.

– Снаружи не больно выпьешь, – отбрила Луиза.

Бар заполонила разномастная компания солдат из Королевского и Камеронского полков. Парни стучали по столам, издавая одобрительные выкрики. На столе танцевал солдат из Мон-Руаяльского фузилерного полка.

– Гастон![3] Гастон! Гастон! – скандировала публика. – Снимай! Снимай! Снимай!

Солдат – долговязый франкоканадец с резкими чертами покрытого темной щетиной лица – изображал стриптиз. Оставаясь полностью одетым, он мастерски показывал раздевающуюся девицу.

Китти и Луиза застыли как завороженные.

– Браво, Марко! – орали его товарищи. – Baisez-moi,[4] Марко! Allez Van Doo![5]

Солдат соблазнительно извивался, осторожно и медленно стягивая с ноги невидимый чулок. Теперь на нем как бы остались лишь бюстгальтер и трусики, иллюзию которых создавали ладони, стыдливо прикрывающие промежность. Он то сводил, то разводил колени. Глядя на лица мужчин, собравшихся вокруг, Китти поняла: те не на шутку возбудились.