Родька - [8]

— Родя, позови кого-нибудь, — захныкала Лигия. — Они пьяные.

— Заткнись, — сказал футболист. — Ну-ка пошли поговорим.

Он тащил Лигию за руку, а другой парень, совсем еще мальчишка, лез на меня грудью и приговаривал: «Пошел! Пошел. Ну, пошел вон, дурак!»

Я бросил мороженое и легко столкнул его с дороги. Никогда еще у меня не было такой злости.

— Иди сюда, — сказал я футболисту. — Иди сюда.

В эту минуту я точно знал, что могу его убить.

Футболист глянул на меня и отпустил Лигию.

— А вот это видел? — сказал он. В руке у него была длинная, остро заточенная отвертка. — Перо в бок захотел, да?

Увидев отвертку, я вообще перестал соображать. Все делалось само собой, как во сне.

Я подошел к футболисту и сильно ударил его по лицу. Из носа у него потекла кровь.

Я оглянулся по сторонам. Второго парня нигде не было.

— Ну что же ты меня не режешь?

Я опять шагнул к футболисту, и он отступил.

— Твое счастье, что здесь народу много, — сказал он. — Ну погоди, попадешься ты мне в темном местечке.

Он отступил еще немного, а потом вдруг повернулся и быстро зашагал вдоль Амура.

Чтобы немного успокоиться, я умылся прямо из реки, постоял несколько минут, а потом не торопясь вышел на набережную. В эту минуту я был страшно доволен собой.

— Ого, как ты вспотел, — сказала Лигия. — А я все видела.

— Что? Как я умывался?

— Нет, как ты ему надавал. А что у него было в руке? Нож, да?

— А, чепуха, — сказал я. — Сопляк несчастный.

— А ты ему здорово дал, правда?

— Ничего, прилично!

Никогда за всю свою жизнь я еще не был таким ненормальным, как в тот вечер.

Лигия спросила, часто ли я дерусь. И я сказал, что часто. Потом зачем-то стал врать, что давно уже занимаюсь боксом и самбо. Что Костя меня уважает и даже боится. Что папа мой самый крупный инженер-конструктор на всем Дальнем Востоке и зарабатывает кучу денег.

— А у тебя свои деньги есть? — спросила Лигия.

— Конечно, есть. У меня и сейчас сто пятьдесят рублей на книжке. Пожалуйста!

— Ох, Родька, — обрадовалась Лигия. — Одолжи мне сорок рублей. Будь другом. Я отдам, честное слово. Мне на туфли, понимаешь? Я хотела у соседей, никто не дает. У мамы на той неделе день рождения. Она такая несчастная. Вот те туфли, которые мы смотрели.

— Ладно, будут тебе туфли.

— На той неделе в воскресенье, да? Ведь в понедельник уже день рождения. Я должна еще купить…

— Я же сказал будут, значит, будут!

Кажется, на меня надвигается очередной спотык. Это слово мы как-то вычитали у польского писателя Лема, и с тех пор папа все мои завихрения называет спотыками.

— Ты гад, Костя, — сказал я брату. — Тебе нет места в будущем обществе, потому что ты стяжатель и провокатор. Одним словом, кулацкая морда. Встань посмотри в зеркало. На тебя же смотреть противно.

— Потише на повороте, — говорит Костя, — а то…

— А то что?

— Получишь по шее, вот что!

— А перо в бок ты не хочешь? Вот сейчас пойду к папе на завод, заточу отвертку — и все. Я знаешь какой блатной. Ты меня бойся, а то хуже будет.

И хотя все это я говорю как бы шутя, Костя понимает, что дело серьезно.

— Я денег не дам, — говорит он. — Заруби это себе на носу.

— Дело же не в деньгах, — говорю я, — а в благородстве. Ты должен был отказать сразу. И нечего влезать человеку в душу. А то выпытывает, вынюхивает!

— Подумаешь, секрет какой!

— Да, секрет.

Костя копит деньги на мотороллер. С каждой получки папа дает ему пятерку или десятку. Сейчас у Кости уже сто пятьдесят рублей. Это и есть те самые деньги, которыми я похвастался перед Лигией.

Честно говоря, я и не думал, что Костя даст так сразу. Но мне казалось, что, если я объясню ему свое положение, он меня поймет.

И вот вчера вечером я отнес ему котлеты прямо в комнату, и мы стали говорить.

— Я обещал. Понимаешь, обещал.

— Ладно, ладно. Знаем твое благородство. Подумаешь, рыцарь нашелся.

— Но этому человеку действительно очень нужны деньги. И он на меня рассчитывает.

— Как ты мог вообще говорить о такой сумме? — возмутился Костя. — Сорок рублей — это же не двадцать копеек!

— Я тебе говорю, что пообещал по глупости.

— Каждый должен сам рассчитываться за свои глупости, — сказал Костя. — И потом, ты просишь у меня взаймы. Это же смешно. Откуда ты можешь взять такие деньги. Украсть, что ли?

— Значит, ты не хочешь меня выручить?

— Ну хорошо, — сказал Костя, — расскажи мне, в чем дело, а я подумаю. Что, не хочешь?

— Ну ладно, — сказал я. — Один человек…

— Кто?

— Неважно.

Я рассказал Косте все. Про Москву, про физика-химика, про бабушку с ведром. Про то, что мама работает одна, зарабатывает мало и что скоро у нее день рождения.

— Ты понимаешь, что такое для нее эти туфли?

— Понимаю, — сказал Костя, — очень трогательная история. А кто этот человек? Лигия!

— Ну, допустим, Лигия. А что?

— Ничего. Вот ей, — сказал Костя и показал мне фигу.

— Почему?

— Так. Я не желаю давать никаких объяснений.

Папа пришел с работы в хорошем настроении.

— Ну как дела, мюрид? Ты объявил священную войну только Косте или мне тоже?

— Надоело! — сказал я. — Надоело говорить и спорить.

— И смотреть в любимые глаза?

— Вот именно. На зеленом, красном, синем море бригантина поднимает колбасу.

— Паруса, — сказал папа. «Бригантина» — его любимая песня.