Родька - [58]

— Здорово тебя скрутило.

— Первый сорт.

— Хочешь, скажу стихами?

— Ну-ка.

— Мои бедный фатер попал во флаттер.

— Флаттер? Что-то знакомое.

— Флаттер — это когда самолет дрожит и трясется в момент преодоления звукового барьера.

— Да, — сказал папа, — кажется, на человека это тоже распространяется. Трудно преодолевать барьер. Ты не пробовал?

— Я не знаю.

— Ну ладно, иди, а то опоздаешь. Бригада — ух, каждый за двух.

— Знаешь, я могу отпроситься. Мастер хорошо ко мне относится. Он поймет.

— Отпроситься? Все-таки ты молодец, — сказал папа, — я люблю, когда люди серьезно относятся к работе. И тебя я люблю. Очень. Мне бы хотелось с тобой помириться, но я не знаю как. Хочешь, я попрошу у тебя прощения?

— Да ну тебя, в самом деле.

Я чуть не заплакал.

— Так ты не задерживайся.

— Не задержусь.

Когда я пришел с работы, дверь мне открыла… Саша.

Я страшно обрадовался.

Она поцеловала меня в лоб.

— Саша! Дайте я на вас посмотрю.

— Иди сначала помойся, — сказал папа. — От Кости письмо. Там, на столе. Ужинать хочешь? Мы тебя ждали.

Чисто выбритый, в своем сером костюме папа сидит за столом.

— Ты уже здоров?

— Как никогда.

— А почему ты желтый?

— Фу, фу! — сказал папа. — Что за дурацкая манера? Человеку всегда надо говорить, что он хорошо выглядит.

— А как же правда?

— Плевал я на правду. Правду мне и зеркало скажет. Мойся скорей, мы ждем.

Весь этот разговор происходит через дверь ванной.

Все-таки большое дело ванна. Особенно в сочетании с кипятильником. Три минуты греется вода, три минуты я мою лицо, руки, шею и вымываюсь дочиста. Тоже опыт, тоже навыки. Первые дни я тратил на мытье по полчаса, а то и больше, и все равно ходил грязный.

— Ну-ка покажись.

Саша осматривает меня, как врач пациента.

— Слов нет. Что называется — вымахал! Наверное, тут без химии не обошлось. Сознайтесь честно, вы его кормили биостимуляторами?

— Хуже, — говорит папа, — я его возил в Москву. На свою голову. На свою бедную старую голову.

Мы садимся за стол. Саша хлопочет Очевидно, это она купила и пожарила котлеты. Котлеты очень вкусные. Как всякая домохозяйка, не могу не спросить, в чем дело.

— Очень просто, — говорит Саша, — коллективный рецепт. Совместное творчество. Евгений Эдуардович сказал, что глава семьи любит, когда побольше масла. Вот я и постаралась. Частично бросила на сковородку, а остальное вставила…

— Втолкнула… — Я пытаюсь прийти ей на помощь.

— Вшпиговала… — Папа тоже не отстает.

— Вот именно, вкрапила в котлеты. — Саша игнорирует наши подсказки.

— Очень вкусно, — говорю я.

— Удивительно вкусно, — соглашается папа. Он ест манную кашу. Котлеты ему нельзя.

И вообще вряд ли ему можно ходить. Лицо у него нездоровое. Движения угловатые и не очень уверенные.

— Ты хорошо выглядишь, — говорю я.

— Да, да, — подхватывает Саша, — вид у вас абсолютно цветущий. Эдакая здоровая желтизна с прозеленью. Прямо позавидуешь. А как ваш конкурс? Уже кончился?

— Давно.

— И что?

— Мы с Родькой остались за флагом. Хорошо еще, что на нас не было больших ставок. А как ваша докторская?

— Кандидатская.

— Ну все равно, как?

— Таи себе. — Саша ест без всякого аппетита, в основном ради компании. — Думаю, что мне не удастся ее напечатать. Много философии. Слишком много. Это ваше влияние — имейте в виду.

— А зачем вам быть кандидатом? Рано еще. Деньги портят человека. Вот вам типичный пример. С тех пор как мой сын стал заколачивать по шестьдесят копеек в день, он стал совсем другим человеком. Кстати, вы обещали научить его танцевать.

— По части танцев я не большой специалист. Танцую я неважно.

— Старомодно?

— Вот именно. А откуда вы знаете?

— Костя нам объяснил. — Папа долго молчал. — Это, кажется, единственное, что он счел нужным объяснить. Поразительная натура.

Странный папа человек. Зачем ему нужно говорить про Костю? Больше всего я боялся, что Саша сейчас замкнется. Но у нее даже ни один мускул не дрогнул в лице.

— Не думаю, — сказала она, — просто вы не знаете жизни. Как раз таких сейчас много. Во всяком случае, больше, чем нам хочется.

— Не слишком ли смело? — сказал папа. — Откуда вы можете знать, чего мне хочется? Вот здесь за столом сидят представители трех поколений…

— Бред, бред, — сказала Саша. — Нет деления на поколения, как говорится у поэта. Я принадлежу к вашему поколению, а вы к моему. И Родька тоже. Говоря умным языком, он ваш сын только де-юре.

— А де-факто?

— А де-факто он давным-давно уже ваш приятель. А вы это знаете не хуже меня.

— Безобразие, — сказал папа, — нет в доме порядка! Я так не могу. Я отказываюсь… Нет, вы только полюбуйтесь. Приходит какая-то вздорная девчонка и мутит воду. Думаете, если вы кандидат наук…

— Еще нет.

— Будете, будете, знаю я вас, настырных! Кстати, вы великолепно выглядите. Что-то не очень похоже, чтобы вы сильно перерабатывали. Не вижу научной изможденности на вашем лице.

— Вот это верно, — сказала Саша. — К сожалению, у меня глубоко порочный взгляд на вещи. Я, конечно, хочу быть кандидатом, но не ценой синих мешков под глазами. Лучше все-таки быть молодым, цветущим некандидатом, чем наоборот. А я правда хорошо выгляжу?

— Не то слово. Великолепно.

— Так я вам и поверила. Вы просто старый прожженный комплиментщик. Вот пускай Родька скажет, тогда я поверю.