Родька - [12]

— Хорошо здесь как, — сказала Саша. — Я бы могла гулять до утра. Не хочется идти в общежитие.

— Вам-то что, — сказал я, — вы человек свободный. А у меня семья. Надо идти домой. Хотите, я вам на прощание покажу интересную штуку?

— Жалко, что вы уходите. Но вам действительно нужно домой. Вы ведь с работы, будут беспокоиться.

— Все он врет, — сказал вдруг Васька. — Нигде он не работает.

Я посмотрел на Сашу, но она, кажется, не обратила никакого внимания на Васькины слова.

— Ну, так что за штука? — спросила она. — Если это займет не много времени, покажите.

Я повел их прямо через кусты к тому месту, где освещенный одиноким фонарем стоял портрет на двух толстых столбах, вкопанных в землю.

— Ну и что? — сказал Васька.

— А ты прочитай, там, внизу.

Васька прочитал: «Пионер Павлик Морозов зверски погиб от руки кулаков».

— Зверски погиб. Ну и грамота! — Саша засмеялась.

— Да, очень смешно, — сказал Васька. Он раза два хихикнул. Но потом ему самому стало стыдно за свой вымученный смех, и он махнул рукой.

— Ну ладно, — сказала Саша. — Надеюсь, мы с вами еще увидимся?

— Вы придете к нам в гости?

— Не знаю, может быть, приду. До свидания.

— До свидания.

— Где ты бродишь? — спросил папа. — Тут за тобой приходили.

— Кто приходил?

— Лигия. А почему ты не пошел на именины?

— У меня было свидание. Ты же видишь, как я нарядился. Узкие зеленые брюки. Белая рубаха. Часы. А ботинки какие у меня?

— Да, ботинки надо тебе купить, — сказал папа.

— А брюки? А рубашку?

— Пока что нет денег.

— А почему у других есть деньги? Неужели все зарабатывают больше тебя?

— Разве дело в заработке, — сказал папа. — Там, где в доме женщина, там и достаток. Ты посмотри, сколько у нас уходит на еду!

— Значит, надо больше зарабатывать.

— Да, но тогда не будет времени.

— Для чего?

— Для всего. Для жизни. Человек живет не для того, чтобы зарабатывать. Он зарабатывает для того, чтобы жить.

— Так что же делать?

— Надо лучше вести хозяйство. Ты даже не представляешь, во что обходятся твои спотыки.

— Да, напрасно я взял у тебя сорок рублей.

— Вот это глупо, — сказал папа. — Уж одно из двух: иди не делать совсем, или не жалеть о том, что сделано. Когда я был моложе, я страшно любил дарить. Причем сам я получал от этого гораздо больше удовольствия, чем те, кому я дарил. Сегодня уже поздно, но завтра ты, по-моему, должен повидаться с Лигией. Она хорошая девочка и очень к тебе привязана.

— А как же насчет физика-химика?

— Какого физика-химика?

— Одну минутку, — сказал я.

Я совсем забыл, что в кармане у меня лежит письмо, которое дала мне Клавдия Петровна как близкому человеку.

Я пошел к себе на кухню и увидел Костю. Все в том же промасленном тренировочном костюме он сидел на моей раскладушке и сосредоточенно чистил какую-то машинку.

— А почему ты не принес сюда весь мотороллер?

— Погоди, погоди, — сказал Костя, — сам же будешь просить, чтобы я тебя прокатил.

— Очень мне нужно. Мы уже решили купить моторную лодку.

— С кем это вы решили?

— Придет время — узнаешь.

— Могу себе представить, — сказал Костя. — Бедный мотор, что вы из него сделаете через неделю. Вот видишь? Это что такое?

— Это жиклер.

— Сам ты жиклер, — сказал Костя. — Это магнето, понял? Ну-ка держи.

Он сунул мне в руку какие-то проводки, а сам покрутил свою машинку. Меня здорово ударило током.

— Ну как? — спросил Костя.

— Довольно неприятно.

— Значит, порядок, — сказал Костя. — Магнето работает. Ну ладно, спи, я пошел. Ты, кстати, не забыл, что тебе скоро в школу? По-моему, у тебя нет еще ни учебников, ни тетрадей.

— Может быть, мне учебники и не понадобятся.

— Уж не вздумал ли ты устроиться на работу?

— А почему бы и нет? Лишнее образование только вредит. Теперь об этом даже в газетах, пишут.

— Юморист, — сказал Костя, — ну ладно, спи.

— Сплю, сплю.

Я прикрыл за ним дверь и достал письмо. Письмо было адресовано Клавдии Петровне. Писал физик-химик.

Он писал, что Лигия слишком впечатлительная девочка и надо ей как-то осторожно объяснить, что нельзя верить всему, что говорится во время танцев, да еще и после нескольких бокалов вина.

То, что она ему пишет письма, — это даже хорошо. Плохо, что она восприняла шутку всерьез и считает его лауреатом. Никакой он не лауреат. Просто его работу хотели выдвинуть на соискание, но не выдвинули. А друзья есть друзья. Им лишь бы повод для шутки. Еще он писал, что женат и что жена недавно прочла одно Лигино письмо.

«Вот тебе раз, — подумал я, — и женатый, и не лауреат, да еще и трус. Сам закрутил голову человеку, сам и объясняй». Я взял письмо и пошел в папину комнату.

— На, почитай вот это.

— Да, история, — папа два раза перечитал письмо. — А она что, влюблена, страдает?

— В том-то и дело, что не страдает. Она вся так и светится. Известное дело — любовь облагораживает человека.

— Эй, вы! — крикнул Костя из своей комнаты. — Я тоже хочу про любовь. Можно мне к вам?

— Нет, нельзя.

— Почему нельзя? Можно, — сказал папа.

В полосатой пижаме, с журналом под мышкой вошел Костя.

— На вот почитай, — сказал папа.

— Зачем ему читать чужие письма?

— Обожаю читать чужие письма, — сказал Костя.

Пока Костя читал, папа сосредоточенно смотрел в окно.

— Какая чепуха, — сказал Костя. — Девчонке наплели черт знает что, задурили ей голову. И вы туда же.