Родители королей - [6]

— Я не напугана, — рассеянно отвечает девушка, — вы знаете, Петеан… она прекрасна. Я хотела бы здесь жить.

Старичок краснеет.

— Но… не подумайте обо мне плохо… Нет, я просто подумал… Вы понимаете, я все ужасно запустил, я детей не будил уже месяца три, это такой стыд, но я правда не могу один управиться, а мальчики бывают дома так редко, и с малышами от них все равно толку никакого, то есть, разумеется, я не имею в виду использовать вас как прислугу, упаси боже, и тем более, я подумал, вы все равно в городе никого не знаете, а у меня пропадает столько свободного места, — окончательно запутавшись, он жалобно вздыхает и продолжает совсем тихо:

— К тому же я совсем не умею готовить.

Девушка невольно смеется.

— Ну… спасибо за приглашение! — она несколько секунд молчит, справляясь со смехом, и с усилием переходит к тону благовоспитанной дамы, — оно очень кстати. Ведь я действительно никого не знаю в городе… А вы голодны? Покажите мне… кухню, там, что у вас есть из припасов… посмотрим, насколько умею готовить я. Потому что я, честное слово, не помню.

На следующее утро, после завтрака, Петеан осторожно интересуется у девушки, как она относится к возне с маленькими детьми.

— Не помню, — беспомощно отвечает она, — но… думаю, неплохо. А где у вас дети?

— В щели, — невпопад отвечает старичок и достает из шкафа керосиновую лампу, — я как раз вчера вечером починил лифт, быть может, мы их не только покормим, но и искупаем? Реми купала мальчиков довольно часто, как я помню. А я… тут я даже и не брался.

Лифт затянут по стенам и потолку темно-зеленым бархатом, а сам размером с небольшую гостиную. В углу лифта высится пирамида из четырех огромных корзин. Петеан, войдя вслед за девушкой в лифт, оглядывается, морщится и сердито распоряжается:

— Под подвал.

Двери лифта величественно закрываются, лифт дребезжит (Петеан морщится еще раз и стыдливо косится на спутницу), после чего двери открываются вновь. Перед ними в сером каменном массиве зияет неровная расселина.

Девушка следует вслед за старичком, прихрамывая и спотыкаясь о россыпи камней и щебня. Откуда-то с большой высоты просачивается дневной свет. В некоторых местах расселины шелестит сквозняк и отчетливо пахнет морем.

Петеан оглядывается и с сомнением смотрит на спутницу.

— Вы знаете… это не очень… приятное зрелище. Быть может, вам лучше пока сходить за корзинами?

— Зачем вам эти корзины? — удивляется девушка.

— Для детей, конечно, — спокойно отвечает старичок и разувается. Стоптанные черные туфли встают рядом с ногами в полосатых носках.

— Идите, пожалуйста, — твердо говорит Петеан, расстегивая воротник мантии, — мне придется раздеться, а я вас стесняюсь.

Девушка кивает и поворачивает назад, к лифту.

Сложив все четыре корзины рядом с одеждой, аккуратно свернутой на туфлях, девушка окликает старичка:

— Я принесла, что теперь?

— Теперь подойдите сюда, поможете мне отлепить, — кряхтит из темной трещины невидимый Петеан.

Она наклоняется и приглядывается. В трещине дышит и вздрагивает что-то живое, телесное, не имеющее видимых границ. В темноте, в дальней части живого месива блеснули глаза Петеана, раздается что-то похожее на шлепок, и девушка принимает из голых старческих рук спящего ребенка, на вид месяцев шести от роду.

— Кладите в корзину, — распоряжается из трещины Петеан, — и подходите за следующим. Так быстрее получится.

Уложив в корзину одного за другим четверых одинаково сонных мальчиков, девушка замечает, что живая масса в трещине становится все более оформленной. В ней проступают ножки, спинки, пушистые головы с розовыми раковинами ушей.

— Сколько их? — спрашивает она, бережно принимая из рук Петеана сладко посапывающего малыша.

— Двадцать шесть, — отвечает он, — и давайте поскорее, минут через пятнадцать они начнут просыпаться. Я их будил последний раз два месяца назад. Они очень, очень голодные.

— А что они едят? — на всякий случай уточняет девушка.

— Ну, я их кормлю геркулесовой кашей и молоком. И морковный сок на сладкое. У меня этого много, и готовить несложно, разогрел упаковку и готово.

— Хорошо, — говорит она, подумав, — а в чем мы будем их купать?

— Я думаю, можно напустить теплой воды в бассейн на крыше.

— На крыше простудим, — твердо возражает девушка, укладывая следующего ребенка, — надо в доме.

— Тогда придется по одному, в ванне. А справимся? — вдруг сомневается Петеан.

— Конечно, — уверенно отвечает девушка и улыбается про себя, — кажется, я помню, как это делается.

3. Мощность

К полудню Фенрир окончательно расклеился и его пришлось взять на ручки. Мелькнула мысль привязать его по-цыгански; но я подумала и решила, что возможность быстро отшвырнуть ребенка с простреливаемого пространства дороже свободных рук. Тем более, что его сил хватало, чтобы цепляться обеими руками за мою шею, освобождая мне правую руку для оружия.

Из-под завалившегося на обломки деревьев бетонного блока вынырнул Вали.

— Можно пройти примерно два квартала. Только там практически один проход и все. Много завалов.

— Боишься, что обложат?

Вали неопределенно пожал плечами. Любое место, из которого имелось меньше пяти разведанных выходов, представлялось ему опасным. Что же, у парня были на то основания.