Родители королей - [4]

Однако, с каждой ступенькой девушка смелеет. Подошвы словно прилипают к стекловидной поверхности; и захочешь, не поскользнешься. Девушка оглядывается. Корабль идет прямым курсом к мосту. Вскоре он исчезает под садами внутренней набережной.

Меньше чем через полчаса девушка ступает на брусчатку моста. Оглядевшись, она выбирает тот конец переулка, в котором виднелось открытое море, и направляется к набережной.

Там ветрено. Голос океана, едва слышный с виадука, становится громче. Девушка наклоняется над шершавой каменной оградой набережной и смотрит вниз.

Вокруг черной громады, уходящей прямо из-под рук в пену и мельтешение волн, вьются далеко внизу белые искорки. «Чайки» — поразмыслив, говорит себе девушка. Примерно кварталом правее вдоль кромки моста виднеется вторая уходящая в воду громада. Между ними свободно движутся темно-малахитовые волны. Корабля не видно. Девушка проходит пару сотен шагов влево, чтобы увидеть другой проход между быками моста, но корабля нет и там.

Она присаживается на ограду и ждет.

Чайки не поднимаются выше середины быков. Их крики можно услышать, только когда ненадолго стихает ветер. А ветер стихает редко. Резкие порывы растрепывают распущенные волосы девушки. Наконец она не выдерживает, кое-как разбирает на три пряди и заплетает косу. Завязать кончик все равно нечем, девушка растерянно теребит косу в руках, и, наконец, засовывает под воротник.

Когда тень от скалы на правом мысе накрыла больше половины города-моста, корабль все еще не показался. Девушка вздыхает и уходит по ближайшему переулку вглубь города.

Ее хромота кажется такой же непривычной, как и длинные светлые волосы. Девушка то упирается носком более короткой ноги, то заваливается набок, никак не умея поймать наиболее удобную походку.

И первое же, что ей доводится увидеть в городе, заставляет девушку остановиться вовсе. На противоположном углу перекрестка мелко семенит существо, похожее на старую худую курицу — седые волосы под круглой шапочкой, черная поблескивающая мантия с коротковатыми рукавами, худые ноги в стоптанных туфлях, высоченная стопка книг и метла под мышкой.

Девушка невольно улыбается, но из-за угла прямо на старушку выбегает женщина средних лет с собачкой на руках. Толкнув старуху — книги разлетаются по всему тротуару — женщина, даже не обернувшись, сворачивает на широкую улицу и уходит. Хромоножка замирает, схватившись руками за косу. Тем временем улицу переходит молодой мужчина и проходит мимо старухи прямо по книгам, ступая так, как будто тротуар… ну. просто неровный. Немногие прохожие на разных сторонах перекрестка не ведут и бровью. Старушка за все это время не издает ни звука, только прислоняет метлу к стене и неловко опускается на колени, собирать книги.

Девушка перебегает перекресток наискосок, сердито вытягивая носок неудобной ноги, и становится на колени рядом со старушкой. Та поднимает на неожиданную помощницу глаза — и вдруг девушка понимает, что перед ней вовсе не старушка. Старичок. Да, даже, быть может, не совсем еще старичок — просто пожилой, худой мужчина с узкими плечами и запястьями, с седой косицей и буклями, и детским, беспомощным выражением лица. Действительно, похож на черную курицу.

— Зачем вы тащите еще и метлу? — спрашивает девушка, складывая книги в стопку, — ведь неудобно.

— Поленился идти пешком до библиотеки, — извиняющимся голосом отвечает книголюб, — а везти оказалось никак невозможно…

Девушка откладывает больше половины книг в отдельную стопку, подает метлу и помогает старичку утвердить на руках стопку поменьше. Затем поднимает свою стопку, злорадно прижав книгами косу на груди — хоть этой докукой меньше — и улыбается.

— Куда идти?

Старичок недоуменно моргает и робко улыбается в ответ.

— Вы хотите меня проводить? Впрочем, вы же, действительно… Удивительно. Удивительно. Да, конечно! Вы очень, очень облегчите мне дорогу до дому.

И верно. Едва девушка начинает помогать старичку, как прохожие словно спохватываются, и, хоть больше никто не начал помогать, но разбросанные книги по крайней мере уважительно обходят, не порываясь наступать. Дорогу нагруженным книгоношам вежливо уступают, без преувеличенного внимания, но и без грубости.

— Вы, я полагаю, не местная? — приветливо говорит тем временем старичок, — не то я, разумеется, о вас бы знал… Полная невосприимчивость, я даже рискну предположить, что отсутствие магических способностей, судя по вашему будущему…

— А что с моим будущим? — заинтересованно спрашивает девушка, поправляя расползающиеся книжки.

— Насколько я могу видеть, — торжественно отвечает старичок, — детерминация близка к нулевой. Как бы не нулевая вообще. Феноменально, да.

— Что-что близко к нулю? — беспокоится девушка. Слово было какое-то смутно знакомое, не то, чтобы близко… но слышанное.

— Определенность близка к нулю. Ничего про ваше будущее сказать нельзя.

— А про ваше, что ли, можно? Оно же — будущее! — удивляется девушка.

Книголюб вздыхает.

— Меня зовут Петеан Навиген, — тихо говорит он девушке.

Она беспомощно шевелит губами и резко выдыхает.

— Извините. Извините, Петеан Навиген… Я забыла, как меня зовут.