Ритмы Сарматии - [29]

хоровка временем после III в. до н.э. с точки зрения палеографии под-

держал В.А. Лившиц [647]. Против гипотезы о «тёмном веке» последо-

вательно выступают М.Г. Мошкова, А.С.Скрипкин и В.М. Клепиков [546;

549; 552; 805]. Разработка шкал региональной хронологии позволила

59

мне и В.П. Глебову признать малочисленность сарматских памятников

III в. до н.э. к западу от Волги [192; 201; 318; 321; 322, С.83; 324]. В моих

работах наглядно показана непрерывность колонок относительной хро-

нологии сарматских древностей Заволжья и Приуралья IV- первой пол.

I вв. до н.э. и выделено до 30 комплексов, узко датируемых III в. до н.э.

по наборам бус и импортной керамике [201; 204; 212].

К началу 1990х гг. А.С. Скрипкин связал появление среднесармат-

ской АК с приходом алан из Средней Азии, а так как аланы в античных

источниках фиксируются с I в.н.э., то и смена прохоровской культуры

сусловской была отнесена к рубежу эр [1061–1062; 1064, С.4]. Археоло-

гическим подкреплением этой гипотезы стали раннесарматские по-

гребения с лучковыми одночленными фибулами, датировавшимися

по А.К. Амброзу I в.н.э., и отсутствие надёжных индикаторов I в. до н.э.

в среднесарматских памятниках. Эти положения активно развивали

в своих работах И.В. Сергацков [998–999; 1002–1004] и А.В. Симоненко

[1012, С.119–120; 1015; 1019; 1020, С.77–78; 1022]. При этом А.В. Симоненко

выдвинул революционное предложение об исключении сусловского эта-

па из периодизации савромато-сарматской АК [1012, С.119–120]. Вместе

с тем, в работах В.П. Глебова, И.И. Марченко и автора показано, что фак-

тически раннесарматские памятники завершают существование к сере-

дине-началу последней трети I в. до н.э. и одновременно появляются

комплексы с индикаторами среднесарматской АК [192; 201; 204; 318; 324;

716]. М.Г. Мошкова продемонстрировала существование характерней-

ших для среднесарматского этапа диагональных погребений в I в. до н.э.

[807–808]. А.С.Скрипкин согласился с возможностью удревнения ранне-

сарматских комплексов с лучковыми фибулами ранних типов [1070].

Значительное место в современных разработках сарматологов зани-

мает статистический анализ погребальных памятников. Первые попыт-

ки такого анализа предпринимались ещё в 1980е годы А.М. Ждановским,

И.И. Марченко, Б.Ф. Железчиковым и З.А. Барбаруновой [165; 429; 715].

В настоящее время методы многомерного анализа применялись при

анализе этногенеза ранних алан [188–189], памятников савроматской,

ранне- и среднесарматской АК из Задонья-Приуралья [444;   1119–1121].

Для всех этих работ характерны попытки анализировать памятники,

опираясь только на характеристики обряда. Комплексы описываются

по более или менее подробному коду, после чего сравниваются по всему

набору выделенных признаков. Выявленное таким образом сходство или

различие между памятниками авторы работ пытаются объяснить, исхо-

дя из начальной цели исследования. Такие разработки весьма уязвимы

60

в части их интерпретации, так как в них обряд объясняется из самого

себя. Нами совместно с А.П. Винидиктовым предложена методика по-

шагового анализа погребальных памятников с применением внеобрядо-

вых признаков-интерпретаторов [215]. Она была успешно апробирована

в работах по выявлению памятников ранних алан, уточнению культур-

ной принадлежности Елисаветовских курганов на Дону и анализу па-

мятников сарматского времени из Прикубанья [201; 206–207].

Интересны работы М.Г. Мошковой и В.Ю. Малашева, посвящённые

погребениям в могилах определённой конструкции: катакомбным и диа-

гональным [807; 812], хотя их сводку сарматских погребений в катакомбах

нельзя считать полной [ср. 188, С.226–234, 244–246, 248–253; 629–632 и 812].

Сохраняется интерес к исследованиям в области савромато-сар-

матского этногенеза. Можно отметить отход от позиций автохтонного

развития савромато-сарматской культуры, якобы генетически связан-

ной со срубной и андроновской АК, которых придерживались археологи

Московской школы со времён Б.Н. Гракова. В.И. Мамонтов, анализируя

древности VI–V вв. до н.э. и предшествующие им по времени памятники

Нижнего Поволжья, отрицает наличие прямой генетической связи ге-

родотовских савроматов с местными племенами киммерийского («пред-

савроматского») времени [692, С.49]. Его предположения подкреплены

данными антропологии: по мнению М.А. Балабановой, краниологиче-

ская серия из савроматских погребений Задонья близка карасукской,

сакским, алтайской, саргатской и отличается от андроновских, скифской

и тагарской [161, С.41–43, Рис.5–7].

Исследование раннекочевнических древностей степей Южного Ура-

ла и, особенно, Зауралья привело А.Д. Таирова и С.Ю. Гуцалова к мыс-

ли о ведущей роли саков и скифов в формировании Самаро-Уральского

варианта савроматской АК (древнепрохоровского этапа по А.Д. Таирову)

[364; 367; 1135, С.17; 1137, С.52–55; 1138; 1140]. В устных прениях в ходе V

конференции по проблемам сарматской археологии и истории А.Д. Таи-

ров дополнил эту гипотезу новыми положениями. По его мнению, насе-

ление уральских степей во второй пол. VI–V вв. до н.э. включало 4 компо-