Ритмы ночи - [21]

— Лаура, в мире есть мужчина, который подходит тебе идеально. Он создан специально для тебя. Когда будешь готова его принять — он обязательно появится!

Лаура улыбнулась.

— Твоей маме надо было назвать тебя Солнышко.

— Солнышко Прескотт… Хмм… Забавно смотрелось бы на обложке книги.

И они обе озорно рассмеялись.

Вернувшись в мотель и открыв дверь, Мэг почувствовала чудесный аромат роз — какой букет! Восторженная радость затопила все ее существо — это от него, от Дэниела! Бросив спортивную сумку на огромную кровать, она поспешила посмотреть, что на карточке, видневшейся среди веток зелени. Единственное слово — «Дэниел». И не его почерком. Больше ничего, ни слова…

В школе Дэниел был очень немногословен, это она хорошо помнит. Сидел всегда тихо, учился хорошо. Сразу после уроков уезжал домой. Единственное место, где он не замыкался в себе, — это дома, на ранчо. Дэниел очень походил на отца: Боб тоже был такой — неразговорчив, хотя и мог сказать правильные, веские слова, когда нужно. Мэг дважды приходилось полагаться на него, когда ее отношения с матерью становились невыносимыми. Их долгие разговоры, происходившие в амбаре, где Боб работал, помогли ей понять свою мать и выбрать верное направление в жизни. Теперь она с радостью узнавала эту немногословную силу и в Дэниеле.

Тут только Мэг заметила маленькую маргаритку, спрятавшуюся между прекрасными темно-красными бутонами. Как хорошо! Дэниел помнит, что она больше всего любит полевые цветы! Букет, который он собрал для нее в то лето, она поместила в вазу на подоконнике в своей комнате, окно выходило на Мейн-стрит. Букет стоял долго, пока совсем не засох. Мать (она всегда находила повод порыться в ее комнате) однажды наткнулась на него и выбросила. Мэг, однако, успела до этого засушить два цветка — они и сейчас хранятся у нее, в одной из многочисленных тетрадей для записей.

Она никогда не разговаривала с матерью о Дэниеле, интуитивно чувствуя, что та враждебно отнесется к этой дружбе, да и вообще не одобрит знакомства с Уиллетами. «Это просто никуда не годится!» — возмущенно заявляла она всякий раз, услышав, что дочь общается с этим семейством. Мэг в таких случаях не реагировала: продолжала молча есть, читать, делать домашние задания, в общем, заниматься своим делом.

В последние два года перед окончанием школы она просто игнорировала ее требования, предпочитая уходить из дома. Нашла в городе работу на неполный день — не столько для денег, сколько чтобы скрыться куда-то после школы. Старалась не сердить, не раздражать ее, давно поняв: хоть они и родные по крови, но, в сущности, такие разные, будто не с одной планеты, — особенно когда речь идет о том, что считать важным в жизни.

После окончания школы Мэг сняла в банке деньги, накопленные по крохам за несколько лет, — пятьсот долларов за опубликованный конкурсный рассказ да кое-что за два года работы в аптеке, — и уехала.

Она никогда не оборачивалась назад. Не взяла ни цента у матери, хотя заставляла себя звонить ей раз в две недели, в воскресенье. Разговор всегда продолжался ровно десять минут независимо от того, было ли у Мэг желание говорить, а у Антонии слушать. Самые длинные минуты в ее жизни.

Только однажды ей захотелось услышать слово одобрения от матери, когда вышел ее роман. В тот день, получив авторские экземпляры, она вложила один в толстый пакет и отправила по почте Антонии Прескотт, в ее современную, шикарную квартиру в Манхэттене.

В следующее воскресенье в соответствии со сложившимся расписанием позвонила матери, но о своей книге — интересная или скучная — не услышала ни слова. Не знала даже, удосужилась ли та прочесть. Возможно, полюбопытствовала рассмотреть обложку, фотографию на титуле, с собакой (язык наружу, морда счастливая), и, конечно же, раскритиковала. А-а, выбросить надо это все из головы! Ничего эти воспоминания не дадут, кроме депрессии.

Мэг подошла к широкому, почти во всю стену, окну и подняла штору — заходящее солнце осветило комнату. Она перенесла букет на столик у окна, и чудесные розы, маленькая маргаритка в центре будто ожили, заиграли мириадами оттенков. Вот так лучше — хватит о прошлом! Нужно обдумать кое-что поважнее, сегодняшний вечер с Дэниелом. Им предстоит столько сказать друг другу!

Ровно в шесть, немного нервничая, полный ожидания, Дэниел постучал в дверь. Она сразу открыла, он вошел, увидел цветы на столике у окна, перевел взгляд на Мэг и обомлел. Она обворожительна: маленькое черное платье, короткое, подчеркивает стройную фигуру, выделяет высокую грудь; бриллианты сверкают в ушах… Дэниел и слова не смог вымолвить — так она его ослепила.

Зато Мэг удалось заранее очнуться от пут прошлого и вернуться к действительности.

— О, какой ты сегодня красивый!

Хорошо хоть машину успел помыть! — пронеслось у него в голове. Не дело, конечно, везти Мэг на встречу с одноклассниками в пикапе, надо было взять напрокат красивый автомобиль. Переодеться ему, правда, тоже удалось: этот темно-серый костюм он надевал очень редко; классический стиль всегда в моде.

— Спасибо, Мэг, а ты… ты просто замечательно выглядишь! — Во рту пересохло, язык не поворачивается.