Рисунок на снегу - [7]
Он уже решил пойти собрать листовки и положить, как сразу подумал, под ведро. Уже слез с печи, вышел в сенцы и… вернулся. А может, фашисты уже ожидают возле колодца, и тогда он сам приведёт их к своей хате, к типографии.
На зорьке Тихон схватил ведро и побежал к колодцу.
Женщины прятали листовки в карманы и говорили друг другу:
— С самолёта понакидали. Всю ночь сегодня жужжал.
— Чего понакидали? — спросил у них Тихон.
Ему не ответили.
Ну и не надо. Тихон и сам знает чего. Они говорили про его листовки!
Задание
Листовки… Маленькие бумажки, которые помогали людям жить. Сколько же это времени прошло с той поры? Больше года. Намного больше года. Тогда была осень, а теперь зима, через какой-то месяц и весна начнётся, станет теплеть. Теперь Тихон в лесу. И типография подпольная, которая чуть ни год была у них в саду, теперь тоже в лесу.
Звонкое конское ржание прервало размышления Тихона. Он сделал шаг в сторону партизанской конюшни, решил посмотреть и напоить, если надо, кобылку Павла, но тут из командирской землянки вышел Володя и крикнул:
— Тишка! Тебя командир вызывает.
«Позвали… — подумал Тихон. — А не могли вместе, как всех». Он поглядел на Володин револьвер, вздохнул (у него никогда никакого оружия не было) и пошёл следом.
Она была больше других, землянка командира. И окошки под потолком пропускали больше света, и посередине стоял стол.
В землянке было накурено. Над столом плавал дым, да такой густой, что и лиц людских сразу же не разглядеть. На нарах сидели партизаны. Здесь были не все партизаны, а только командиры отделений, взводов, рот и разведчики, среди которых Тихон увидел Павла, самого старшего своего брата. А Василия, среднего, Тихон видел редко. Он был адъютантом у Урбановича, секретаря Брестского антифашистского комитета. Время от времени к ним в отряд приносили партизанскую сатирическую газету «Штык», рисунки для которой делал Василий.
Командир отряда Александр Иванович Самуйлик что-то толковал партизанам, показывая пальцем на карту района, разрисованную синим и красным карандашами. Карта обтрепалась по краям, её уже много раз подклеивали кусками простыни, а она всё равно едва держалась.
Когда партизаны говорили своему командиру, что пора уже завести новую карту, он отвечал, что в архив и эту примут, а новая совсем не понадобится, потому что война скоро окончится…
— Наша задача ясна: манёвры, засады, бои, — командир чеканил каждое слово. — А семейный отряд переправим на болота. Забьём сваи, поставим на них шалаши.
— Помёрзнут дети, — сказал кто-то.
— А думаешь, по лесу бегать им лучше будет?
— Может, в село какое-нибудь?
— Сколько их осталось, сёл-то? Клепачи сожжены, Козлы тоже…
Александр Иванович поднял голову, и Тихон увидел его утомлённое, озабоченное лицо. Только чёрные усы были, как всегда, задорно закручены кольцами. Каждый раз, когда Тихон смотрел в лицо командира, он удивлялся его усам: как это они держатся, почему не опускаются вниз?
— А, малец здесь! Проходи, проходи, чего ты встал у притолоки, как гость?
Александр Иванович поднялся с табуретки, подошёл к Тихону, обнял за плечи и провёл к столу.
Сильная рука стиснула Тихону плечо. Какое-то время командир молчал. Он то смотрел на партизан, то обращал взгляд на миску, стоявшую на краю стола, полную пепла и маленьких клочков обгоревшей бумаги. Окурков не было. Табак из окурков высыпали и тут же делали новые самокрутки.
Командир отодвинул миску в сторону, словно она мешала ему думать, взглянул на Тихона и неожиданно заговорил весело:
— Признавайся: ходил с братьями резать телеграфные провода?
— Ходил, — сказал Тихон. Сказал, а сам испугался. Наверно, влетело Павлу, что взял его с собою.
— Резал? — допытывался командир.
— Не, я только изоляторы разбивал. Молотком как стукну — он сразу на куски…
— А ты знаешь, что в отряд поступила жалоба на вас?
— Жалоба?
— Ну да, за то, что уничтожили вы пять километров связи, поспиливали столбы и эти, как их… изоляторы побили.
Партизаны расхохотались.
— Почему жалоба? — ничего не понял Тихон.
— Не почему, а от кого. От фашистов.
Теперь засмеялся и Тихон.
— Так как ты думаешь, что мы ответим на эту жалобу? — спросил командир.
— Скажем, что в другой раз порежем десять километров связи. А завалы на шоссе такие сделаем, что неделю они их растаскивать будут, — оживился Тихон.
— Молодчина, Тишка-братишка! Так и запишем.
Александр Иванович прижал Тихона к груди:
— Вот какая у нас смена растёт. Орлы! — Потом посмотрел на мальчонку и добавил тихо: — Орлята. Что, орлёнок, готов летать?
— Всегда готов! — ответил Тихон.
— А куда полетишь?
— Куда нужно.
— Вот это ответ… Ну, шутки шутками, а идти тебе и впрямь нужно, — сказал командир уже серьёзным голосом.
И Тихон тоже сразу стал серьёзным, так как понял, что шутки кончились.
— Нужно идти в Байки.
— Я-то давно хотел пойти, а меня всё не пускали, — обрадовался Тихон.
— Не пускали, потому что можно было обойтись. А теперь нельзя… Повидаешь сестрёнок, гостинцев им принесёшь. Наверно, заскучали они там одни у чужих людей?
— Как водится, заскучали.
— А весной, как потеплеет, в лес их заберём, в семейный лагерь. Так что каких-нибудь месяца два-три им потерпеть ещё придётся.
